Лекция 2 – Изменение климата

Дамы и господа, добрый день! Благодарю за возможность снова встретиться с вами. Большое спасибо, что пришли...

Я Джейми Шей – директор управления политического планирования НАТО. Те, кто был на моей предыдущей лекции, уже знают, что этот цикл посвящен новым угрозам, актуальным в контексте новой стратегической концепции НАТО, которая разрабатывается сейчас группой независимых экспертов под руководством Мадлен Олбрайт и должна обеспечить соответствие Альянса требованиям безопасности XXI века.

Одной из главных задач, стоящих перед этой группой, является анализ современной ситуации безопасности: каковы новые угрозы, новые вызовы, насколько серьезно они могут повлиять на безопасность НАТО в будущем, в какой мере НАТО может решать эти проблемы или способствовать их решению. Напомню, что в прошлый раз мы говорили о распространении оружия массового уничтожения и о роли ядерного сдерживания в XXI веке или, если говорить скромнее, в первом десятилетии XXI века – ведь кто знает, что может случиться ближе к концу XXI столетия?..

А сегодня я хотел бы остановиться на теме, которая сейчас, перед конференцией в Копенгагене, все больше освещается в новостях. Я слышу даже от своих детей, что этот вопрос в той или иной мере волнует сегодня каждого. Речь идет об изменении климата, особенно о влиянии этого процесса на безопасность и о том, может ли политика безопасности если не остановить этот процесс, то хотя бы способствовать смягчению его отрицательных последствий.

И, как обычно, с удовольствием отвечу на ваши вопросы по окончании лекции.

Многочисленные публикациям на тему конференции в Копенгагене подтверждают, что изменение климата остается весьма противоречивой темой. С одной стороны широкого спектра мнений представлены действительно апокалиптические сценарии конца света, напоминающие голливудские блокбастеры – о резком похолодании, глобальных наводнениях или невероятных погодных условиях. Все эти сценарии пугают и могут вызвать скорее панические настроения или ощущение бессильного примирения с действительностью, чем желание противостоять этим явлениям или хотя бы смягчить их последствия.

На другом краю спектра – мнение тех, кто считает, что эта проблема и ее важность чрезмерно преувеличены. Ведь климат Земли никогда не отличался стабильностью. Ледниковые периоды случались уже полмиллиона лет назад. Последний из них закончился всего лишь 12 тысяч лет назад, что в историческом измерении – просто «наносекунда».

В течение последних столетий Земля несколько раз то нагревалась, то охлаждалась. Например, ученые высчитали, что Средние века были холодным периодом, а в 17-м веке значительно потеплело, по крайней мере, на какое-то время. А если речь идет о периоде до эпохи индустриализации, то тут уж никак нельзя утверждать, что тогда изменения температуры были вызваны человеческой деятельностью.

Поэтому сторонники такого подхода считают, что проблему изменения климата искусственно раздули, и если какие-то колебания возникают, это еще не означает, что они приведут к концу цивилизации или индустриального общества.

Представители крайних взглядов, как это часто бывает и в политических дискуссиях, стремятся лишь переспорить друг друга, при этом золотая середина, то есть здравый смысл, теряется в полемическом тумане.

Я отнюдь не являюсь экспертом по вопросам изменения климата, но как человек, которого эти вопросы интересуют в контексте политики безопасности, хотел бы сосредоточиться именно на этой золотой середине – на том, что нам известно и что, по сути, является предметом консенсуса среди специалистов.

Многие из вас знакомы с отчетами Межправительственной группы экспертов по изменению климата (таких отчетов было уже четыре) или с Программой ООН по охране окружающей среды, которая объединяет тысячи ученых из разных областей науки и разных стран. В сегодняшней лекции я буду руководствоваться именно выводами экспертов, выработанными на основе консенсуса.

Итак, как я уже говорил, нам известно, что засухи и другие капризы природы случались на протяжении всей истории.

Считается, что в древнем мире целые цивилизации, например, в Перу и в Месопотамии, исчезли именно из-за изменений климата, в частности, из-за засухи.

Несмотря на то, что это совсем не новое явление, неоспоримо, что динамика климатических изменений ускоряется; этот процесс идет все быстрее. К тому же, большинство изменений сегодня происходит именно в результате деятельности человека, а не просто по причине природных колебаний в окружающей среде.

Об этом свидетельствует все больше фактов. Например, в период с 1850 года случались как очень жаркие, так и прохладные летние периоды, но самые жаркие – 23 из 24 –зарегистрированы в последние 40 лет, включая последние два года (и тем из вас, кто живет в Бельгии, наверняка, посчастливилось убедиться в этом лично).

Кое-кто из вас, возможно, помнит, что в Европе лето 2003 года был чрезвычайно жарким. Только во Франции это стало причиной 15 тысяч смертей, а всего по Европе жертвами зноя стали почти шестьдесят тысяч людей.

Тогда даже министров правительства Франции срочно отозвали из отпусков, поскольку ситуация переросла в масштабную социальную проблему: большинство людей были в летних отпусках и в службах неотложной помощи не хватало работников, чтобы оказывать необходимые услуги; особенно пожилым, которые оказались в группе особого риска и часто умирали от чрезмерной жары.

Мы знаем, что ураганы становятся все более частыми и мощными. Не останавливаясь конкретно на урагане Катрина в США, могу сказать, что за последние полвека количество ураганов возросло на 50%. Известно также, что 99% ледников отступают – в среднем на 56,3 километра за каждые десять лет.

Если проанализировать, например, выбросы углекислого газа, то есть стандартный показатель двуокиси углерода в атмосфере, то на протяжении тысячи лет до 1800 года, то есть до начала эпохи индустриализации, в Европе, уровень СО2 в атмосфере был в пределах 270-290 миллионных долей. К 2007 году этот уровень поднялся почти до 400 миллионных долей. Это означает, что сегодня уровень углекислого газа в атмосфере на 40% выше, чем до эпохи индустриализации.

Это, конечно, вызвало беспокойство и по поводу повышения уровня морей в районах, где сосредоточена основная жизнедеятельность. Ведь два миллиарда людей проживают на прибрежных территориях. И это не удивительно, так как именно эти земли, зачастую, самые плодородные. Центры торговли находятся вблизи речных дельт, поскольку торговая деятельность начинала развиваться вокруг портов. Поэтому прибрежные зоны развивались быстрее, чем внутренние территории. Вспомним Австралию, Китай, Соединенные Штаты…

Поэтому так много внимания уделяется тому, насколько может подняться уровень моря в ближайшие десятилетия. Как вы понимаете, эксперты не спорят о том, поднимется ли уровень моря вообще, а лишь о том, насколько он поднимется. По общей оценке Межправительственной группы экспертов по изменению климата, если до конца этого столетия уровень моря поднимется приблизительно на 60 сантиметров, то Мальдивские острова, весьма вероятно, окажутся под водой. Вы, возможно, видели по телевидению недели две назад, как кабинет министров Мальдивских островов впервые провел заседание на дне океана, чтобы привлечь внимание к возможным последствиям изменения климата.

Под угрозой может оказаться и дельта реки Нигер, миллионы людей в Бангладеш (эта страна особенно подвержена наводнениям), а также дельта Нила в Египте, несколько тихоокеанских островов, таких как Тувалу, Маршалловы острова…

Несколько месяцев назад я встречался с новозеландским специалистом, бывшим военным. Мне было интересно, насколько эта страна продвинулась в разработке планов эвакуации и переселения в Новую Зеландию жителей тихоокеанских островов, которым угрожает затопление.

К слову сказать, представители многих тихоокеанских и Маршалловых островов уже проводили переговоры с Соединенными Штатами о возможном переселении жителей этих островов в США.

В этой связи интересный вопрос возникает и с точки зрения международного права. Если, допустим, Мальдивская республика уйдет под воду, можно ли и впредь считать ее существующим государством?

И это не шутка! Сохранит ли она контроль над своими территориальными водами – в плане рыбного промысла, разведки и использования недр?...

Должен ли сохраняться статус такого государства в международном сообществе? Ведь граждане остаются, даже если территория страны ушла под воду. Это еще один аспект, который подтверждает потенциальную сложность проблемы изменения климата.

…Отчет о мировом развитии, опубликованный в 2007 году, содержит прогноз: при условии повышения температуры на 3-4% до середины этого столетия, (а это один из наиболее тревожных, но вполне возможных сценариев), около 330 миллионов людей окажутся под прямой угрозой катастрофических наводнений. Например, 70 миллионов в Бангладеш, 6 миллионов в Нижнем Египте и около 22 миллионов во Вьетнаме.

Поэтому повышение уровня моря является, безусловно, важным фактором.

Другие исследования указывают на возрастание вероятности засух. По подсчетам специалистов, сегодня около 1,3% мировой территории особенно подвержены засухам. До конца текущего столетия этот показатель может возрасти до 30%, если мы не возьмем под контроль процесс изменения климата. Конечно, это будет иметь последствия и для сельского хозяйства: уменьшение площадей пахотных земель, дефицит продуктов питания и так далее…

Серьезную тревогу, как вы знаете, вызывает также состояние лесов, например, в бассейне Амазонки, где эта проблема привлекает особое внимание. Известно, что от 50 до 80% животных и растений зависят от природной лесной среды, а леса сегодня занимают только 6% мировой суши. Именно сокращение площади лесов является причиной почти 20-процентного увеличения общих выбросов углекислого газа в атмосферу.

Это также ускоряет процесс вымирания видов в живой природе. Я не биолог, но я провел свое исследование и могу сказать, что со времен зарождения жизни в природе существовало около 14 миллионов разнообразных видов. Сегодня же, по подсчетам ученых, темпы исчезновения видов в тысячу раз превышают соответствующий показатель до эпохи индустриализации. Так что сохранение лесов будет одним из решающих факторов борьбы с изменением климата.

И, наконец, еще один известный фактор – таяние дрейфующих льдов Арктики, особенно на Севере. Это происходит по причинам, которые я не совсем понимаю, но я уже говорил – я не специалист в этой области.

Дело в том, что Арктика, как вы знаете, тает гораздо быстрее, чем Антарктика, хотя таяние наблюдается на обоих полюсах Земли. Любой из вас, кто видел изображения Арктики, сделанные со спутника 20 лет назад и сегодня, может подтвердить, что отличия поразительны.

Ученые подсчитали, что приблизительно через 20 лет в летний период лед будет таять полностью. И, как всегда бывает в таких ситуациях, кто-то от этого выиграет, а кто-то проиграет. Например, если вы владелец судоходной компании, которая перевозит нефть из Европы в Токио, то, если упомянутый прогноз окажется правильным, вы сможете сократить маршрут транспортировки на 40%, а сроки доставки – на две недели и, соответственно, уменьшить свои операционные затраты на тысячи и тысячи долларов, поскольку северо-западный проход станет доступным.

А если вам принадлежит энергетическая компания, то получение доступа к ресурсам, составляющим 25% известных мировых запасов газа и нефти, которые раньше были под вечной мерзлотой Арктики, выглядит очень заманчивой коммерческой перспективой, особенно с учетом современных технологий глубоководного бурения. В общем, как всегда: кто-то теряет, а кто-то находит. Как бы там ни было, а повышение уровня воды может иметь серьезные последствия в виде сценариев, о которых я только что говорил.

Итак, дамы и господа, каковы же возможные последствия изменения климата? Прежде всего, существует проблема повышения атмосферных температур, что способствует распространению болезней. По статистике Всемирной организации здоровья, 25% контролируемых заболеваний в мире вызваны негативными условиями окружающей среды. Это не означает, что все они напрямую связаны с изменением климата. Например, если электростанция работает на угле и из нее постоянно валит пыль…[кому недавно довелось побывать в определенных районах Китая, тот знает, о чем я говорю]…то, конечно, в таких условиях, чтобы не заболеть, люди должны бы ходить в защитных масках… Но все равно, изменение климата, безусловно, еще более ухудшит состояние окружающей среды.

По оценкам ООН, сегодня в мире насчитывается около 25 миллионов экологических беженцев. Считается также, что некоторые из современных конфликтов, например, в Дарфуре, если и не были вызваны непосредственно экологическими причинами, то, по крайней мере, обострились именно из-за обстоятельств, связанных с изменением климата. Например, конфликты между кочевыми животноводческими племенами и оседлыми фермерами. Между ними идет соперничество за территорию, потому что люди вынуждены переселяться на новые, более плодородные земли.

И действительно, засухи, особенно в Африке, и наводнения могут стать настоящей катастрофой для экономики. Специалисты подсчитали, что если в промышленно развитых странах земля и природные ресурсы дают только 2% ВВП (остальное поступает от промышленности, сферы услуг и так далее), то в менее развитых странах или находящихся на более ранних этапах развития, природный капитал может составлять до 26% ВВП. Поэтому наводнения, ураганы и неблагоприятные погодные условия могут серьезно повлиять на уменьшение валового внутреннего продукта. Как это случилось, например, в Мозамбике несколько лет назад, когда в результате наводнения ВВП сократился на 6%. А засуха в Кении только за один год поглотила 20% ВВП из-за перебоев в работе гидроэлектростанций и прочих проблем.

Таяние снегов тоже вызывает тревогу. Это, например, создает определенные проблемы для НАТО в Афганистане. Считается, что сильные засухи вызваны недостатком влаги от таяния снегов в Гималаях. Подсчитано, что каждый год пользу от таяния снегов в Гималаях получают около миллиарда людей. Засуха имеет прямые последствия: выращивание пшеницы становится нерентабельным, поэтому люди переключаются на культуру, которая требует значительно меньше влаги. Такой культурой является мак. А мак – это источник наркоторговли, прибыль от которой в Афганистане идет на финансирование повстанцев Талибана, подпитывает коррупцию и тому подобное.

Все это причиняет немало хлопот НАТО. Не говоря уже о том, что 90% героина из Афганистана оказывается на улицах Брюсселя, Амстердама, Лондона или других столиц стран Альянса. К тому же, как известно, сейчас происходит ускорение темпов потребления мировых ресурсов. Это объясняется ростом населения и тем, что все больше стран используют глобализацию для достижения западных стандартов жизни.

Хочу процитировать слова Махатмы Ганди, сказанные в 1928 году. (Он многое предвидел…) Тогда он сказал: «Не дай Бог Индии когда-либо последовать западному примеру индустриализации. Если вся страна с 300-миллионным населением (так было в 28-м году, сегодня это уже – 1,3 миллиардах) пойдет по пути подобной экономической эксплуатации, она объест мир, словно саранча».

Конечно, сегодня Индия и Китай активно стремятся к западному уровню жизни. В Китае ежедневно регистрируется 7000 новых автомобилей. Это очень показательная цифра. На протяжении XX века население земного шара увеличилось в четыре раза – это тоже очень красноречивый факт. Население городов выросло в 13 раз. Несколько лет назад ООН отметила, что впервые в истории количество жителей городов превысило количество негородского населения. Объемы производства выросли в 40 раз, потребление энергии – в 13, выбросы углекислого газа – в 17, потребление воды – в 9 раз, вылов рыбы – в 35 раз. Объем мировой экономики вырос в 14 раз.

Все это складывается в своеобразное фундаментальное уравнение изменения климата и подводит к вопросу: в какой мере глобальное экономическое развитие, то есть общий достаток, может способствовать решению проблемы климатических изменений? Может ли этот достаток возрасти пропорционально объему выбросов СО2, чтобы у нас хватило средств на решение этой проблемы.

Что действительно поражает и в то же время определяет уникальную сложность данной проблемы – это то, что изменение климата – это, по сути, источник всех угроз.

Это первая угроза, которая коснулась всех стран мира – ни одному континенту не удалось ее избежать. Такого еще никогда не было. Масштаб угроз, о которых мы говорим в этом цикле лекций – распространение оружия, терроризм, кибер-преступность – возможно, сегодня и ближе к глобальному, чем 20 или 30 лет назад, но все-таки, непосредственное влияние они оказывают только на ограниченное количество стран. В этом смысле изменение климата – особая статья. Это первая поистине глобальная угроза, защита от которой требует таких же глобальных усилий.

Во-вторых, решение проблемы изменения климата обойдется значительно дороже, чем других проблем. Некоторые из них – такие, как распространение оружия – вообще не требуют больших средств; это скорее вопрос дипломатических усилий, а не денег.

В то же время подсчитано, что только на так называемую «декарбонизацию» экономики промышленно развитых стран потребуется 20 триллионов долларов. По оценкам Китая, который сейчас очень серьезно относится к проблеме изменения климата, этой стране нужно ежегодно тратить 300 миллиардов долларов только для того, чтобы к 2030 году удержать количество вредных выбросов своей промышленности на сегодняшнем уровне. Поэтому очень важно, чтобы в будущем развитие экономики имело такой характер, который позволил бы получить средства на решение этих проблем.

Но развитие экономики не должно происходить за счет индустриализации, которая основана на энергоемких видах промышленности – например, производство цемента или автомобилей – то есть тех, которые особенно увеличивают выбросы СО2.

И тут мы попадаем в заколдованный круг: ведь очевидно, что все больше людей на Земле хотят иметь уровень жизни, который на Западе существует уже относительно давно... Что еще нам известно?

Мы знаем, что отдельные регионы более уязвимы, чем другие. Это Африка, о которой я уже упоминал: засухи, дефицит водных ресурсов, потеря 75 % неорошаемых земель…

Согласно отчету Европейской комиссии за 2008 год, 70% африканцев и 90% бедного населения Африки заняты в сельском хозяйстве, которое, скорее всего, пострадает от изменения климата, что, в свою очередь, может привести к массовой миграции в Европу. Мы уже наблюдаем это явление каждый год: люди пытаются на лодках добраться до Испании или Канарских островов; в ответ Европейский Союз все активнее задействует свои военно-морские силы в этом регионе...

Еще один регион – Ближний Восток – будет особенно страдать от нехватки водных ресурсов. По статистике две трети современного населения Земли живут в условиях дефицита воды. В XXI столетии воду будут ценить больше, чем нефть и, возможно, она и стоить будет дороже.

Например, в Китае, по данным Мирового банка, 400 из 650 городов страдают от нехватки воды. А на Ближнем Востоке эта проблема особенно серьезна. По данным Мирового банка, от 80 до 100 миллионов людей на Ближнем Востоке уже сталкиваются или до 2025 года столкнутся с проблемой дефицита водных ресурсов, что, безусловно, приведет к сокращению орошения и, следовательно, урожаев.

Южная Азия. Здесь сценарий будущих событий определяется, прежде всего, повышением уровня моря. Два миллиарда людей проживает в шестидесятикилометровой прибрежной зоне. Мировой банк обеспокоен тем, что до середины XXI столетия урожайность аграрных культур может снизиться на 30%.

Но хочу подчеркнуть, что это всего лишь предположения, сделанные на основе компьютерного моделирования и прогнозов, и я никоим образом не призываю считать это истиной в последней инстанции. Кто знает?.. Тем более что эти оценки сделаны без учета возможных мер положительного воздействия; о них я расскажу через минуту.

…Хочу сделать одно существенное уточнение: для того, чтобы выступать с тем или иным утверждением, ученый должен быть уверен в его правильности. Для этого он ставит многочисленные эксперименты и проверяет достоверность результатов. Для того, кто разрабатывает политику, это не обязательно. Он не может себе позволить сидеть, сложа руки, и ждать, пока появятся неоспоримые доказательства той или иной угрозы, потому что потом может быть уже поздно реагировать на нее.

Разработчик политики должен уметь логически рассчитывать варианты возможного развития событий. Конечно, он должен эффективно использовать имеющуюся информацию, но ему не нужно ждать, пока начнется катастрофическое наводнение или засуха, чтобы сказать: «Хьюстон, у нас проблема!».

Центральная Азия. Здесь проблема связана, прежде всего, с таянием ледников. Например, в Таджикистане, во второй половине ХХ столетия ледники утратили около половины своего водоносного потенциала. А Кыргызстан в течение этого периода потерял тысячу ледников.

Латинская Америка и Карибский бассейн. Здесь проблема в засолонении и опустынивании сельскохозяйственных земель.

И, наконец, как я уже говорил, Арктика... Именно на этих регионах сейчас сосредоточено внимание...В вопросах изменения климата существует два академических направления. Представители первого исходят из того, что текущие процессы будут продолжаться параллельно с принятием мер, направленных на смягчение изменения климата, но одновременно будет возрастать и объем выбросов СО2. По этому сценарию до середины столетия климат, вероятно, станет теплее на 1, 4 – 2 градуса. Вы, вероятно, знаете, что потепление на 2 градуса [по сравнению с периодом до индустриализации] – это своеобразный порог, до которого процесс изменения климата считается контролируемым. После превышения этого уровня изменение климата приобретает неконтролируемый характер.

Итак, первый сценарий – это линейное развитие процесса. В этом случае специалисты рассматривают изменение климата как процесс, который сам по себе не создает новых проблем, но усложняет уже существующие. То есть если где-то существует конфликт из-за водных ресурсов, с изменением климата он обострится, если есть конфликт по поводу сельскохозяйственных земель, с изменением климата он обострится, если вы проживаете в засушливом районе, в таком как Сахель, то проблема засухи станет еще острее. Словом, там, где воды не хватает, ее станет еще меньше, а там, где она в избытке, станет еще больше.

Но будут и те, кто выиграет от такого развития событий. В сегодняшнем номере «Financial Times» вышла большая статья о виноделии в Англии. Многие представители этой отрасли радуются, мол, теперь мы сможем производить отличные вина и конкурировать с Бордо и Бургундией!

Дело в том, что климат Британии становится похожим на климат Испании или Италии, и это даст возможность винограду правильно вызревать. В то же время в Бордо, например, из-за жары виноград вызревает слишком быстро и не успевает приобрести необходимые свойства. Это приводит к низкому качеству вина. В общем, как всегда в жизни – кто-то выигрывает, а кто-то теряет...

Представители же другой школы стратегического анализа делают более тревожные выводы. Они исходят из принципа так называемой положительной обратной связи. [Нравится мне этот термин – «положительная обратная связь»; чего только ни узнаешь, изучая изменение климата…].

Суть состоит в том, что процесс глобального потепления ускоряется, поэтому температура поднимается на 4-5 градусов, после чего изменение климата становится самостоятельной проблемой, а не только фактором, усугубляющим уже существующие негативные процессы.

Самое большое беспокойство вызывает метан. Подсчитано, что объемы метана под паковыми льдами на Южном и Северном полюсах составляют приблизительно 500 миллиардов тонн.

По сравнению с углеродом потенциал метана в 23 раза мощнее. В атмосфере метан также присутствует. Существование углерода и метана в атмосфере в небольших количествах – явление положительное, поскольку иначе на нашей планете было бы слишком холодно. Мы же не хотели бы жить на Марсе, где температура настолько низкая, что разрывает даже сталь… Поэтому умеренный согревающий эффект всегда существовал и это хорошо. Если бы этого не было, мы, например, не могли бы загорать на пляже… Но больше всего беспокоит то, что при таянии льда выделяется метан, который вызывает потепление, ведущее к дальнейшему потеплению. – Это и есть положительная обратная связь.

Возникает опасение, что таким образом процесс потепления станет неконтролируемым… Что же можно предпринять? Вообще-то, это не является темой моей лекции, поскольку я не ученый и не экономист. Я лишь расскажу о том, что будет обсуждаться в Копенгагене через несколько дней.

Безусловно, должны быть юридически обязывающие ограничения. В этой области лидирует Европейский Союз, который предложил сократить вредные выбросы в атмосферу на 20% до 2020 года.

Из сегодняшних газет вы, наверное, знаете, что Барак Обама предложил сокращение на 17% для Соединенных Штатов. Индия и Китай еще не заявили о своих планах, но они, безусловно, относятся к изменению климата серьезней, чем несколько лет назад, когда Китай планировал за 10 лет построить 500 угольных электростанций.

Ведь Европейскому Союзу действительно нет смысла сокращать свои выбросы на 20%, если Индия и Китай будут продолжать загрязнять атмосферу. Поэтому Европейский Союз должен не только подать пример, но и добиться, чтобы ему следовали и остальные страны.

Необходим правовой механизм, который позволял бы проводить надлежащую проверку, чтобы не полагаться на статистику, представленную странами, а получать объективную оценку соблюдения установленных норм.

Мы также должны обеспечить улавливание и секвестрацию выработанного углекислого газа и передачу соответствующих технологий, особенно бедным стран. К тому же мы должны предложить такую модель развития промышленности, которая не будет опираться на отрасли, наиболее загрязняющие атмосферу выбросами СО2, как, например, цементная промышленность, о чем я уже говорил. Итак, способы влияния на ситуацию определены, а реализация необходимых мер зависит только от политической воли.

Как человек, который занимается политикой безопасности, оставшееся время я хотел бы посвятить вопросу стратегических последствий проблемы, о которой мы говорим. Конечно, это будет лишь предположение – логичный прогноз, основанный на знании текущих процессов. И все же, что можно предвидеть?

Прежде всего – отрицательные последствия для производителей нефти. Сегодня в мире есть немало стран – вспомним Россию, Саудовскую Аравию, Венесуэлу – которые получают более 80% своей прибыли именно от экспорта минеральных ресурсов, преимущественно нефти и газа. А если мы перейдем к экономике с нулевым или низким уровнем выбросов углерода, то спрос на нефть и газ, безусловно, резко сократится.

По оценкам специалистов, к 2020 году спрос на российский газ упадет на 40%, поскольку Европа будет постепенно переходить на солнечную, ветровую и био-энергетику. Шейх Ямани [вы его вряд ли помните, он давно умер…] – шейх Ямани был министром нефтяной промышленности Саудовской Аравии в 70-х годах, когда ОПЕК увеличила цены на нефть в четыре раза после арабо-израильской войны 73-го года – войны Судного дня. Так вот он сказал: «Каменный век закончился не потому, что кончились камни. Так и нефтяной век закончится до того, как у нас закончится нефть». Это пророческие слова. Поэтому, я считаю, что такие страны как Саудовская Аравия, Россия и Венесуэла уже сейчас должны учитывать это.

Президент России Медведев в своем недавнем выступлении тоже признал, что необходимо переходить к экономике, которая не была бы настолько зависима от нефти и газа, и для обеспечения этого перехода нужно использовать средства, которые поступают от продажи нефти и газа сегодня. Экономисты, такие как Мартин Вулф из «Financial Times», вообще называют нефть «проклятием» и утверждают, что за последние 50 лет страны, у которых нефти нет, развивались в 2-3 раза быстрее, чем те, в которых есть месторождения нефти и газа. Это первое.

Второе последствие. (Я говорил об этом недели две назад, на предыдущей лекции о распространении оружия массового уничтожения). Дело в том, что во всем мире ожидается существенный рост доли атомной энергетики. Атомные компании уже сглатывают слюнки в предвкушении перспективы быстрого развития своего бизнеса, поскольку все больше стран стремятся перейти от ископаемого топлива к более безопасной ядерной энергетике четвертого поколения. Но будем ли мы в безопасности, если все эти страны начнут, подобно Ирану или Северной Корее, развивать собственный цикл производства плутония или урана, который, при отсутствии надлежащего международного контроля, легко можно использовать для создания ядерной бомбы? Как обеспечить использование атомной энергии исключительно в мирных, а не в военных, целях?

Третье последствие – это существенный разрыв между богатыми и бедными странами. Президент Уганды Мусевени как-то сказал, что изменение климата – это акт агрессии богатых против бедных. Возможно, это преувеличение, но очевидно, что загрязнение окружающей среды происходит по вине богатых стран, но именно бедные наиболее беззащитны перед его последствиями. Если вы живете в Нидерландах, где исторически существует проблема наводнений, у вас есть гораздо больше возможностей строить защитные дамбы, [спасительные «ковчеги 21-го века»] чем, допустим, в Бангладеш, где тоже существует такая проблема.

Как уже показали обсуждения на международном уровне, бедные ожидают, что богатые сначала решат свои проблемы, а потом поделятся своим богатством с бедными, чтобы и они могли решить свои проблемы. А если этого не произойдет, возникнет вопрос: насколько это может усложнить обстановку в глобальном масштабе? Речь не только о миграционных процессах, но и о напряжении политических отношений.

Это подводит меня к следующему вопросу: проблема терроризма. В 2007 году Усама бен Ладен написал письмо Соединенным Штатам, в котором тоже пытался спекулировать на проблеме изменения климата, утверждая, что это – результат очередного "заговора Запада против мусульманских стран". Подобные взгляды могут привести к напряжению отношений и на религиозной почве, поскольку немало стран Ближнего Востока особенно уязвимы перед этой проблемой.

На самом деле 25 самых богатых стран мира ответственны за 90% выбросов СО2 в атмосферу. Китай, который можно назвать развивающейся или развитой страной, вместе с Соединенными Штатами производит 40% глобальных выбросов. Нет никаких сомнений, что это может стать поводом для колоссальных идеологических баталий, которыми смогут воспользоваться экстремисты, играя на том, что страны, загрязняющие атмосферу, воспринимаются как агрессоры.

На данном этапе Соединенные Штаты ежегодно выбрасывают в атмосферу 20 тонн СО2 в перерасчете на душу населения, в то время как Бангладеш – менее, чем полтонны. Возникает вопрос: в какой мере богатые страны готовы взять на себя ответственность и защитить не только себя, но и других?

Роль Китая в решении этого вопроса тоже будет иметь огромное значение. Сегодня Китай загрязняет окружающую среду больше всех. Но обратите внимание: не в перерасчете на душу населения. По этому показателю он далеко не лидер – на уровне трети выбросов ЕС и далеко позади Соединенных Штатов. Кстати, в перерасчете на душу населения сегодня больше всего выбросов производят не Соединенные Штаты, а Австралия. Но Китай ее быстро догоняет по темпам увеличения выбросов. За период с 1996 до 2000 года объем выбросов углекислого газа в Китае увеличился вдвое. Треть пахотных земель Китая сейчас непригодна для использования. Сможет ли страна, которую когда-то называли «красным Китаем» стать «зеленым Китаем» в 21 веке?

Обнадеживает то, что сейчас Китай очень серьезно относится к этой проблеме и активно развивает, например, ветряную энергетику. Он также имеет самую развитую солнечную энергетику в мире и даже продает солнечные батареи Соединенным Штатам. Но способность Китая и впредь бороться с проблемой загрязнения будет иметь огромное значение.

Чрезвычайно важно, чтобы эта развивающаяся или, скорее, развитая, страна присоединилась к усилиям международного сообщества и, вместе со странами Запада, вышла на передний край противостояния изменению климата. А теперь попрошу еще минуту внимания. Какое же значение это все имеет для НАТО и международной безопасности? Безусловно, нам необходимо, чтобы встреча в Копенгагене имела практические результаты. Речь идет о разработке нового договора – об установлении новых норм выбросов, а также о выделении необходимых средств. Чем меньше мы будем тратить на нефть, тем больше денег останется для новых технологий. Подсчитано, например, что западные страны ежегодно платят производителям нефти около полутора триллионов долларов. Поэтому, чем больше денег мы сможем сэкономить, уменьшая потребление нефти, тем больше мы сможем вкладывать в альтернативные технологии.

Мы очень заинтересованы в создании необходимых организационных структур и механизмов. Но мы также должны быть готовы к наихудшим сценариям, к тому, что ситуация может выйти из-под контроля, даже к последствиям потепления климата на два градуса, поскольку, по расчетам, даже если бы сегодня развитые страны имели экономику с нулевым уровнем выброса углерода, (что само по себе неправдоподобно), потепление на 2 градуса все равно произошло бы вследствие предыдущих тенденций. Это как при езде на автомобиле: если фары включены на ближний свет, мы видим лишь небольшую часть дороги перед колесами, а в вопросах изменения климата нужно переключиться на дальний, чтобы видеть, что нас ждет далеко впереди. Что же из всего этого следует?

Во-первых, я думаю, военных будут все активнее привлекать к ликвидации последствий природных катастроф – ураганов, наводнений… Роль военных инженеров в оказании экстренной помощи при строительстве дамб, ремонте дорог и восстановлении работы электросетей будет возрастать.

Несколько лет назад в Соединенных Штатах 30 000 военных принимали участие в ликвидации последствий урагана Катрина. Полиция была перегружена, и только военным удалось обеспечить порядок. Нужно больше вертолетов, плоскодонных лодок, чтобы эвакуировать людей, которые спасаются от наводнения на крышах домов. Не подумайте, что это шутка: на прошлых выходных у нас в Великобритании наводнение полностью затопило деревню в графстве Камбрия, и людей пришлось снимать с крыш вертолетами. Так что это может случиться не только в Соединенных Штатах, где ураганы бывают довольно часто.

Поэтому нам, безусловно, придется активнее привлекать военных – вместе с полицией, медицинскими и спасательными службами – вовлекать их в планирование ликвидации последствий природных катастроф, обеспечивать соответствующую подготовку, чтобы они всегда были готовы к практическим действиям. Как в случае с цунами. Я не утверждаю, что цунами было результатом изменения климата, но НАТО направляло туда свои Силы реагирования для строительства больниц и эвакуации людей; Соединенные Штаты отправляли свои подразделения ВМС в провинцию Ачех после того, как туда пришло цунами…

Подобная помощь – это еще и эффективный инструмент общественной дипломатии. Благодаря миссии НАТО в Пакистане между нами установились отношения, которых раньше не было. То же самое можно сказать о роли США в провинции Ачех. В Индонезии – самой большой мусульманской стране мира – после предоставления американской помощи отношение к США значительно улучшилось по сравнению с тем, которое было после провозглашения так называемой «глобальной войны с террором»…

Итак, первый вывод: мы должны быть готовы к работе по ликвидации последствий катастроф.

Беженцы... Миграционные потоки – это тоже проблема, в решении которой мы должны участвовать. Возьмем, к примеру, «комплексный подход», как это мы это называем в НАТО. В Афганистане мы убедились, что невозможно решить существующие там проблемы без сотрудничества с Европейским Союзом, с Организацией Объединенных Наций, без тесного взаимодействия гражданских и военных. Нужно развивать отношения с другими международными организациями, чтобы совместно выполнять задания, связанные с изменением климата, и использовать информацию, перспективные анализы и прогнозы, которые они предоставляют.

По статистике сегодня страны НАТО тратят меньше половины процента своих оборонных бюджетов на решение проблем, связанных с изменением климата. В ближайшее годы такое положение дел нужно менять.

Великобритания уже рассматривает возможность создания так называемой «Зеленой книги обороны» -- исследования по вопросам изменения климата. В 2007 году Соединенное Королевство инициировало заседание Совета безопасности ООН, которое, впервые в истории этой организации, было посвящено вопросам изменения климата: какими могут быть последствия климатических изменений для мировой безопасности, если они приведут к ухудшению экологии, падению экономического роста, дефициту продуктов питания, воды и других ресурсов; если это приведет к дополнительному давлению на слабые страны, которые находятся на грани кризиса, и ускорит их развал; если это приведет к уничтожению легитимных органов власти или даже к возникновению новых центров власти, созданных, допустим, полевыми командирами или региональными этническими группами? Я не утверждаю, что все это случится завтра, или что мы можем все предвидеть, но необходимо начинать готовиться к таким сценариям: следить за ситуацией в наиболее нестабильных регионах, учитывать фактор времени и вообще держать руку на пульсе. Нельзя допускать, чтобы подобное развитие событий застало нас врасплох.

Военно-морской аспект. Многое из того, о чем я говорил, связано с водной средой: наводнения, ураганы, обеспечение полицейского контроля над арктическим регионом, с целью предотвращения экологических катастроф… Если через этот отдаленный и практически безлюдный регион будет проходить больше танкеров с топливом и если там случится авария, что мы сможем предпринять? Если, допустим, столкнутся два танкера и произойдет огромная утечка нефти? Кто должен вмешаться, чтобы оперативно начать ликвидацию последствий?

Еще один пример – пиратство. Это морская проблема, вызванная чрезмерным выловом рыбы. Возможности промысла сократились, и сомалийцы, которые ловили рыбу, начали промышлять пиратством, превратив его в альтернативный источник средств существования. В этой связи исполнение полицейских функций военно-морскими силами тоже приобретает особое значение. Например, в моей стране – Великобритании – адмиралов больше, чем кораблей. Лорд Нельсон перевернулся бы в гробу, узнав, что в Британии, традиционно одной из ведущих морских держав мира, на 43 корабля приходится 45 адмиралов.

В военно-морских силах США 20 лет назад, во времена президента Рейгана, было 600 кораблей, а сегодня – меньше 300. Поэтому увеличение расходов на ВМС, а также на вертолеты будет одной из важнейших задач. Нам нужны дополнительные механизмы раннего предупреждения, необходимо также определить способы получения оперативной информации, чтобы предотвращать ситуации, когда изменение климата приводит к межгосударственным конфликтам, нестабильности и хаосу.

Альянсу следует проводить больше консультаций по поводу этих угроз и, наконец, сами страны НАТО должны сократить объем собственных выбросов СО2. Военные используют нефти больше, чем кто бы то ни было. Только военные самолеты ежегодно сжигают 250 миллиардов литров реактивного топлива, а это тонны углекислого газа, выброшенного в атмосферу. Один натовский танк, участвующий в операции, сжигает почти 3,8 литра топлива в секунду. Даже мой старый автомобиль берет меньше, слава богу! Или возьмем Афганистан. Нам приходится ввозить туда огромное количество топлива. В прошлом году 170 человек были убиты, большинство – в Пакистане, только на маршруте доставки топлива для военных частей НАТО в Афганистане. А с расширением контингента в этой стране потребуется еще больше топлива. Если мы сможем сократить потребление топлива, мы не только значительно облегчим себе жизнь, но и сохраним жизнь многим людям, обеспечивающим его доставку в места проведения операций. К тому же нам нужно уменьшить свою долю СО2 в загрязнении окружающей среды.

Из всего этого следует, что в ближайшие годы нам понадобится немало средств, чтобы привести нашу планету в порядок, а если не удастся и проблема изменения климата останется на прежнем уровне, ликвидация последствий обойдется в будущем значительно дороже.

Но, как ни парадоксально, то, что потенциально может привести к тяжелейшим конфликтам, может также объединить мир в пределах новой структуры управления – большой двадцатки – как это было в условиях финансового кризиса – и привлечь такие страны как Индия, Китай, которые все глубже осознают последствия изменения климата; привлечь Россию, которая тоже начинает осознавать необходимость такого подхода. Иными словами, изменение климата дает возможность впервые со дня основания ООН в 1945 году (пусть тогда в нее входили только 50 стран) создать структуру глобального управления, и если нам удастся сделать это, чтобы решить труднейшую мировую проблему изменения климата, то можно себе представить, чего мы сможем достичь при глобальном управлении в борьбе с финансовым кризисом, терроризмом, СПИДом и другими заболеваниями, а также в вопросах общего развития. То есть человечество может потерять все в результате изменения климата, но в то же время эта проблема открывает перед нами новые неограниченные возможности.

Спасибо.

Большое спасибо.

-- Как, на ваш взгляд, территориальные претензии относительно Арктики, где происходит таяние льдов, могут повлиять на отношения между НАТО и Россией и какой должна быть реакция Альянса на эти претензии?

-- Я считаю, что пока ситуация складывается не так уж плохо. (Как я уже говорил, в жизни немало парадоксов.) Вопросы, которые могут вызвать немалое напряжение в отношениях – территориальные претензии, споры о правах на бурение, на доступ к полезным ископаемым в Арктике – на практике привели к активному сотрудничеству. Не помню названия этого города в Гренландии (его очень трудно выговорить)… Там собирались представители заинтересованных стран – Канады, США, России, Дании, Норвегии – и договорились, что решения по урегулированию спора принимает ООН, а стороны обязуются их выполнять. (Речь идет о российском Хребте Ломоносова, который простирается до самого Северного полюса). На данном этапе это очень удачное решение.

Безусловно, Альянс заинтересован в мирном решении этого вопроса и в создании необходимых правовых механизмов. Россиянам, конечно, понадобится колоссальный капитал и западные технологии, особенно норвежские технологии глубоководного бурения, если они собираются серьезно разрабатывать природные ресурсы этого региона. Но если мир, как я уже говорил, будет постепенно отказываться от использования угля, если цены на нефть и газ будут снижаться, то, возможно, и не будет особого экономического смысла в огромных затратах на разработку этих ресурсов. Конечно, при цене в двести долларов за баррель такое вложение выгодно, но если она упадет до 20 долларов, это будет нерентабельно. Так что поживем – увидим.

Честно говоря, я считаю (и это открывает новые возможности перед НАТО), что главная проблема с Арктикой состоит не в соперничестве супердержав, как это было в XIX столетии. Дело в том, что все больше танкеров и кораблей будут проходить через этот регион. Мы уже видели, что происходит, когда сталкиваются два танкера, выливается нефть и приходится иметь дело с экологическими последствиями, а также спасать экипажи и так далее...

Я считаю, что спасательно-поисковые операции, необходимые в таких случаях – это как раз то, что под силу НАТО и открывает для нас новые возможности сотрудничества с Россией. Не секрет, что наши отношения с россиянами временами бывали довольно напряженными, поэтому мы должны находить возможности для сотрудничества, представляющего взаимный интерес. Например, один российский корабль участвует в борьбе с пиратством в Аденском заливе. Россияне тоже считают, что эта проблема представляет угрозу их коммерческим интересам, ведь им нужно развивать торговлю не меньше, чем нам. Так что здесь есть перспективы сотрудничества: совместный контроль над акваторией, совместная сеть сбора оперативных данных, совместное спутниковое наблюдение за данной территорией, совместное выполнение полицейских функций в случае инцидентов с танкерами или природных катастроф... Так мне кажется.

– Судя по Вашей лекции, вы не очень оптимистически смотрите на общее положение дел с изменением климата. Вы больше говорите о последствиях этого процесса и о том, как на него реагировать. Но каких проактивных решений можно, по Вашему мнению, ожидать от встречи в Копенгагене? И второй вопрос: каково возможное влияние организация стран-экспортеров нефти на ситуацию, которую мы сегодня обсуждаем?

-- Ну, прежде всего, я не экономист и не климатолог, поэтому не имею отношения к переговорам в Копенгагене. …Очевидным является то, что срок действия Киотского протокола – документа ООН, вступившего в силу в начале 1990-х, истекает в 2012 году.

2010-й уже не за горами, а введение в действие новых правовых механизмов требует времени, поэтому необходимо, чтобы встреча в Копенгагене дала в этом смысле положительный результат. Если мы хотим, чтобы к 2012 году у нас был новый договор, мы не можем ждать 31 декабря 2011-го, иначе в течение какого-то периода у нас не будет никакого международного правового режима, а это очень плохо, когда речь идет о такой важной проблеме.

Поэтому нужно, чтобы Копенгаген, как минимум, выработал определенное рамочное соглашение. То есть юристам, возможно, не хватит времени для подготовки полномасштабного договора и разработки всех обязательств, но нам нужны, по крайней мере, базовое соглашение и согласованные предельные уровни выбросов для главных стран-загрязнителей – юридически обязывающие положения по уменьшению выбросов. Именно поэтому уже сейчас некоторые страны, такие как США, предлагают сократить выбросы до уровня 2005 года, а Европейский Союз предлагает сокращение до уровня 1990-го года.

Поскольку в 90-м уровень выбросов СО2 был ниже, чем в 2005 году, то чем больше стран будут не только значительно сокращать выбросы, но и возьмут на себя обязательство вернуться к уровню 90-го года, тем больше мы сможем компенсировать вред, нанесенный окружающей среде в последние годы. Это будет первый положительный результат, поскольку речь уже пойдет не просто о замедлении темпов увеличения выбросов, а об обратной тенденции, что обеспечит реальную перспективу создания экономики с нулевым уровнем выбросов СО2 уже до конца этого столетия. Вот к чему надо стремиться, ведь даже если мы создадим «безуглеродную» экономику мы, в течение, по крайней мере, двух последующих десятилетий, будем иметь планетарное потепление на два градуса.

Во-вторых, этот договор должен не только быть юридически обязывающим, но и предполагать международный контроль над его выполнением, чтобы не полагаться только на данные, предоставляемые самими странами, так как эта информация может быть необъективной.

В-третьих, богатые страны должны взять на себя обязательство передать бедным соответствующие технологии, в частности, так называемого улавливания и хранения углекислого газа. Можно эксплуатировать и электростанции, работающие на угле, но при условии, что в результате фильтрации происходит улавливание углекислого газа, а потом – его секвестрация, то есть захоронение.

Для бедных стран, которые не могут себе позволить атомные электростанции и продолжают использовать уголь или биотопливо, подобные технологии имеют большое значение. Мы ведь не можем им сказать: «Извините, но вы должны остановить свое развитие из-за изменения климата. Мы достигли высокого уровня развития, получили свои преимущества, всем спасибо, но вам теперь придется остаться бедными, потому что вы должны пожертвовать собой ради стабилизации нашей планеты»…

Итак, я считаю, что в Копенгагене нужно найти приемлемый компромисс с учетом необходимости дальнейшего развития, направленного на преодоление бедности. Как известно, за последние 20 лет только в Азии 300 миллионов людей преодолели бедность благодаря глобализации. И мы должны способствовать этому процессу, но не нанося при этом вреда экологии. Это очень важно.

В-третьих, нужна соответствующая международная система торговли выбросами. Это технический и довольно сложный вопрос, но нам действительно необходимо иметь действенную и эффективную систему торговли выбросами, при которой компании покупали бы разрешение на выбросы СО2 и платили бы соответствующий налог. То есть сейчас вы платите за определенный товар, но если придется платить также за углекислый газ, который выделялся при производстве этого товара, его цена будет значительно выше. Значит, необходимо определить адекватную цену на СО2, отражающую реальную стоимость вреда, который этот углекислый газ может причинить окружающей среде.

Должна быть международная система торговли выбросами, при которой страны, имеющие разрешение на выбросы СО2, платили бы компенсацию, чтобы, например, помочь Бразилии сохранить амазонские леса, выполняющие функцию так называемого стока углерода, поскольку они поглощают СО2. Это сложная тема, но суть в том, что такая система должна быть адекватной и действенной, а не просто создавать видимость контроля над изменением климата, позволяя в тоже время сохранять статус-кво. Поэтому, даже если в Копенгагене не будет подписано соглашение по созданию конкретного правового механизма, необходимо выработать, по крайней мере, серьезное рамочное соглашение и проявить политическую волю, чтобы новый договор был готов до 2012 года, когда истечет срок действия Киотского протокола.

-- Спасибо за развернутый ответ, это было очень интересно. Вы несколько раз упоминали страны, которые стремительно развиваются; называли Россию, Индию, Китай… По-моему, в этом списке не хватает Бразилии…

Интересно, что обычно в контексте изменения климата говорят о странах, создающих экологические проблемы, но это уравнение должно включать и страны, которые способны помочь в поиске решения. И тут Бразилия, безусловно, может сыграть очень важную роль. Во-первых, эта страна нуждается в помощи для сохранения своих природных ресурсов: мы знаем, какая охота идет за ценными породами древесины и минералами Амазонии. Известно также, что соседние страны предъявляют Бразилии территориальные претензии. Но интересно, что в обсуждениях перспектив Копенгагенской конференции, в частности, относительно создания нового договора, мы не слышим серьезных заявлений по поводу таких стран как Бразилия. А она могла бы существенно помочь в решении проблемы, особенно, если учесть, что передача ядерных технологий, как вы говорили, может быть связана с деликатными вопросами безопасности. Хотелось бы услышать Ваше мнение.

-- Спасибо. То, что я не упомянул Бразилию, это, конечно, мое упущение. Особенно, если учесть, что сейчас все чаще говорят о так называемых странах «БРИК» -- Бразилии, России, Индии и Китае – как о странах, которые стремительно развиваются и приобретают все большее влияние в мире.

Безусловно, по экономическим показателям и по темпам развития Бразилия заслуженно занимает свое место среди этих стран. Вам, конечно, известно, что недавно у побережья Бразилии были открыты крупнейшие месторождения нефти и газа, которые в течение ближайших лет могут сделать эту страну одной из крупнейших производителей минеральных ресурсов и нефти. Но я думаю, что внимание к этой стране привлекают, прежде всего, леса Амазонии. Не помню точных цифр, но, кажется, на сегодняшний день они поглощают около 10% общего объема СО2 в мире. Такой уровень секвестрации углекислого газа существует только в амазонских лесах, которые являются самым большим «стоком углерода» в мире, и если их уничтожение будет продолжаться – из-за застройки, вырубки, из-за сельскохозяйственных работ – мы утратим не только значительную часть биологического разнообразия, но и целую экосистему поглощения СО2. Вот почему, отвечая на предыдущий вопрос, я говорил о системе торговли выбросами. Я знаю, что некоторые страны, например, Австралия, уже рассматривают возможность создания такой системы, которая позволила бы сбалансировать разрешения на выбросы СО2 с инвестициями для Бразилии, чтобы восстановить амазонские леса или хотя бы замедлить их уничтожение. Поэтому то, что скажет в Копенгагене президент Лула, будет не менее важно, чем то, что скажет президент Китая Ху Дзинтао.

-- Я из Филиппин. Очень благодарен за возможность присутствовать на этой лекции. В сегодняшнем выступлении вы ни разу не упомянули об образовании и просвещении как о важнейших составляющих борьбы за сокращение выбросов углекислого газа и метана. Что вы можете сказать по этому поводу?

-- Существуют две точки зрения на эту проблему. Опять-таки подчеркиваю, что не являюсь экспертом в данной области. В общественных дискуссиях на эту тему некоторые придерживаются мнения, что, как говорится, «благотворительность начинается дома», и поэтому проблему изменения климата следует решать через переработку бытовых отходов. Мы тут, в Бельгии, начали заниматься этим несколько лет назад. У нас отдельные мусорные пакеты для пластика, для бумаги, для общих отходов… А если перепутаешь пакеты, то в четверг утром твой мусор просто не уберут. Поэтому мы уже привыкли, что стекло, например, нужно класть в специальный контейнер… И вообще, в повседневной жизни мы стали более сознательными: стараемся покупать автомобили поменьше, с меньшим объемом двигателя, покупаем неэтилированный бензин… И это происходит уже довольно долго.

Итак, существует группа ученых-климатологов, которые считают, что, как когда-то сказал Мао Цзедун, «самое долгое путешествие начинается с первого шага», поэтому начинать нужно с себя и подавать пример другим: дома выключать свет, когда он не нужен, принимать душ раз в день, а не дважды, экономить воду, переводить свои жилье на снабжение солнечной энергией, тем более, что это позволит еще и сэкономить на счетах за газ и электроснабжение…

Но есть и другая группа ученых, которые рассуждают так: «Не нужно обманывать людей, убеждая их в том, что все эти индивидуальные привычки могут реально повлиять на общую ситуацию. Загрязнение окружающей среды – это, прежде всего, результат промышленной деятельности: производства автомобилей, цемента…– И, в первую очередь, теми странами, которые избрали модель развития, основанную на тяжелой промышленности, а не на сфере услуг. Поэтому этот вопрос должен решаться на международном уровне».

Конечно, хорошо, когда, возвращаясь вечером домой, человек доволен собой. Мол: «сегодня я молодец: пошел на работу пешком, а не поехал на машине». К тому же это и для здоровья полезно, не только для окружающей среды. Но все это не может заменить межгосударственных усилий, ибо источником 90% загрязнений является государственная экономика, поэтому и способы решения проблемы нужно искать именно на этом уровне.

Вам решать, какой из этих подходов вы изберете, но я делаю такой вывод: все мы должны вести себя ответственно, но не стоит обманываться, надеясь, что наше сознательное поведение может заменить соглашение, которое нужно заключить в Копенгагене – действенный документ, который позволил бы на межгосударственном уровне регулировать сокращение вредных выбросов.

К тому же, не будем забывать, что только те, кому посчастливилось жить в промышленно развитом обществе, могут позволить себе принимать индивидуальные меры по сокращению темпов выбросов СО2. Но 90% мирового населения живут в других условиях.

Вам известно, что в мире более миллиарда людей, живущих на один доллар в день. Они не могут себе позволить такую роскошь. И по этой же причине, что касается сжигания угля, развития сельского хозяйства и так далее, в будущем они могут стать источниками загрязнения окружающей среды. Поэтому необходимо иметь глобальное соглашение, которое должно быть достигнуто на межгосударственном уровне.

…Благодарю вас. Вы, как всегда, были прекрасной аудиторией, и я очень благодарен за то, что выслушали меня. Надеюсь, я не отбил у вас желание посетить мою следующую лекцию, которая состоится через несколько недель. Еще раз спасибо и до свидания.