Как Путин использует противоракетную оборону в Европе, чтобы отвлечь российских избирателей

В декабре прошлого года, пока мы готовились к праздникам, Президент России Владимир Путин нашел время для подписания обновленной редакции военной доктрины России. Несмотря на это, логика, которой продиктована одна из классических жалоб, предъявляемых Россией Западу, – развертывание баллистической противоракетной обороны в Европе – по сути так и не была разъяснена.

В военной доктрине, принятой Россией в 2014 году, баллистическая ПРО указана как четвертая внешняя военная опасность для Москва. С тех пор как США официально объявили о развертывании баллистической ПРО в Европе в 2004 году, Россия постоянно называла этот проект, осуществляемый НАТО, доказательством антироссийского намерения. Почему по прошествии десяти лет этот вопрос до сих пор занимает столь важное место?

Конфронтационная позиция Москвы по противоракетной обороне оказалась политически целесообразной для российского правительства, построившего свою легитимность на необходимости защищать Россию от внешних врагов. Сейчас, когда в России наступает полномасштабный экономический кризис, который мог бы повлиять на политическую лояльность населения России, Кремлю нужно оживить тему ПРО – желанного врага, помогающего оправдать выживание правительства.

Кремль официально возражает против развертывания ПРО на том основании, что это подвергло бы угрозе российские ядерные силы сдерживания и российскую безопасность. Москва использует эту стратегию, чтобы доказать, что Россия – осажденная страна, окруженная враждебными державами. Путин привел пример противоракетной обороны в своем выступлении на конференции по безопасности Группы восьми в Мюнхене в феврале 2007 года, а Медведев сослался на противоракетную оборону как оправдывающую меры по военной модернизации в 2011 году.

Однако продиктованные соображениями безопасности возражения России против создания баллистической ПРО в Европе выглядят неоправданными, если взять в расчет целый ряд контрмер, которые Россия могла бы предпринять для преодоления баллистической ПРО НАТО. 1 сентября 2014 года, в соответствии с обязательствами, предусмотренными новым Договором о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), Россия сообщила, что обладает в общей сложностью 1 643 боеголовками и 528 развернутыми межконтинентальными ракетами (МБР), баллистическими ракетами подводных лодок (БРПЛ) и тяжелыми бомбардировщиками. Помимо этого Россия также обладает тактическими ракетами, ложными целями, дипольными отражателями и разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

Эти средства относятся к большому количеству контрмер, которые могут быть использованы Россией для сведения на нет действия противоракетной обороны. С учетом российских наступательных средств довод России о том, что противоракетная оборона в Европе представляет угрозу безопасности Москвы, выглядит преувеличением. Так почему же российское руководство продолжает приводить этот довод?

Возражения России кажутся более логичными при рассмотрении внутриполитической пользы от враждебной риторики в отношении противоракетной обороны в Европе. Описание противоракетной обороны НАТО как угрозы России входит в раскручиваемую в настоящий момент картину происходящего. Запад выставляется в ней агрессивной силой, цель которой – смена режима в России и сведение на нет ее ядерных сил сдерживания, которые Москва считает высшей гарантией своего суверенитета. Обоснование, согласно которому Россия должна защищать себя от внешней угрозы, укрепляет необходимость сохранения сильного, централизованного правления, перенесения экономических невзгод и дальнейшего вкладывания средств в военную модернизацию.

4 декабря, в своем ежегодном обращении Путин использовал эту логику и сослался на противоракетную оборону, чтобы оправдать необходимость в поддержании и, вполне вероятно, укреплении обороны России. Он подчеркнул, что политика России является ответной, вынужденной в силу внешних факторов: «Мы не намерены втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений, но при этом надёжно и гарантированно обеспечим обороноспособность нашей страны в новых условиях. Сомнений в этом нет никаких. Это будет сделано».

Стратегия, направленная на то, чтобы представить баллистическую ПРО в виде угрозы для населения России, кажется эффективной. Как показали итоги опроса, проведенного российской исследовательской организацией «Левада-центр», в 2007 и затем в 2010 году, большинство россиян последовательно придерживаются мнения о том, что создание Соединенными Штатами Америки баллистической ПРО в Европе представляет собой более серьезную угрозу для России, чем наличие у Ирана или Северной Кореи наступательных военных потенциалов.

Опрос общественного мнения, проведенный «Левада-центром» в 2010 году, показал, что 55 процентов респондентов считают развертывание американской баллистической ПРО в соседних государствах главной угрозой российской безопасности. Только 13 процентов респондентов сказали, что ядерная программа Ирана является важнейшей угрозой для России, и 13 процентов указали, что главная угроза – наличие ядерного оружия у Северной Кореи.

Этот опрос, проведенный «Левада-центром» в 2010 году, можно сравнить с еще одним опросом, проведенным в том же году и подтвердившим глубоко укоренившееся в сознании россиян восприятие намерений Америки как враждебных. Около 73 процентов опрошенных россиян указали, что США – агрессор, пытающийся установить контроль над всеми государствами. В ноябре 2014 года еще один обзор показал, что 74 процента россиян отрицательно относятся к США – беспрецедентный всплеск за период после окончания «холодной войны».

В данном контексте было важно представить противоракетную оборону в Европе как угрозу России, чтобы укрепить имидж Путина в глазах населения и элит России. Конфронтационный подход к баллистической ПРО был, например, важен перед президентскими выборами 2012 года, когда Путин построил свою платформу на образе защиты осажденного государства. Воссоздание образа США как агрессора времен «холодной войны» способствовало этому восприятию и оправдало очередное выдвижение кандидатуры Путина необходимостью защищать российский народ от внешних врагов.

Вот почему суровая критика в отношении США и НАТО вновь стала эффективной стратегией для получения голосов избирателей.

В рамках своей предвыборной кампании в 2012 году Путин опубликовал в различных российских газетах несколько статей, посвященных семи серьезным вопросам. В шестой статье, озаглавленной «Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России», Путин сосредоточился на военных вопросах и связал создание противоракетной обороны в Европе с укреплением ядерного арсенала России. Готовящийся вновь стать вскоре президентом Путин утверждал, что, поскольку противоракетная оборона в Европе грозит безопасности России, она должна вложить средства в совершенствование способности своих ядерных сил к преодолению угрозы баллистической ПРО.
Эта политика предполагает дополнительные инвестиции в модернизацию вооружений, противовоздушную и космическую оборону России, а также военно-промышленный сектор. Наиболее восприимчивой к этим политическим установкам, скорее всего, могла бы оказаться большая группа российских избирателей, которые мыслят военными категориями, и россияне, работающие в оборонной промышленности, а также военная бюрократия. Согласно некоторым оценкам, доля этих избирателей могла бы составить до 40% населения России, имеющего права на участие в выборах, – довольно значительный процент населения, которому надо понравиться.

Возвращение России к конфронтационной позиции по баллистической ПРО в качестве инструмента, применяемого для того, чтобы отвлечь внимание общественности страны и поднять рейтинг популярности Путина, является поэтому логичным маневром. В России в разгаре кризис национальной валюты: обменный курс российского рубля упал до рекордно низкой отметки. Под давлением санкций Запада и низких цен на нефть кремлевской казне, зависящей от энергоносителей, может оказаться трудно сбавлять нынешние темпы внутриполитических проблем, которые скорее всего скажутся на доверии общественности к российскому руководству. Как показал еще один опрос «Левада-центра», 80 процентов россиян ожидают ухудшения экономических показателей России.

В силу всех этих причин баллистическая ПРО стала скорее политическим, а не военным инструментом, предназначенным для отвлечения внимания и помогающим убедить население России в необходимости сосредоточиться на защите российского государства, а не на своем экономическом благосостоянии.