Должны ли страны Североатлантического союза сослаться на статью 5 Вашингтонского договора – обязательство НАТО по коллективной обороне – и тем самым дать мощный политический сигнал солидарности, на который только способны суверенные государства? Или это лишь втянет Североатлантический союз в то, что может стать «личной» кампанией США, стремящихся отомстить тем, кто совершил это гнусное преступление? И самое главное: а что если Вашингтон просто решит, что это по сути национальный вопрос, выведя тем самым НАТО и ее предложения о солидарности на периферию?

Казалось, что недели, последовавшие сразу за 11 сентября, подтвердили мнение тех, кто не особенно хотел предпринимать большие действия.

Несмотря на то, что уже на следующий день после терактов страны НАТО задействовали статью 5 и были немедленно приведены в действие отдельные механизмы этой организации, например, предоставление США права пролета над территорией без каких-либо ограничений, США не дали НАТО сыграть главную роль в принятии ответных мер. Когда стало ясно, что эти нападения исходили от Афганистана, Вашингтон счел, что требовалась совсем иная коалиция.

По крайней мере на короткое время показалось, что восторжествовали сторонники тезиса об «упадке НАТО». После того, как впервые в истории существования НАТО была задействована статья 5, страны Североатлантического союза услышали в ответ из Вашингтона: «Не зовите нас, мы сами вас позовем».

Несколько месяцев спустя и после того, как было опубликовано несколько «некрологов» о НАТО, картина прояснилась. США не собирались давать всем отставку, как казалось в начале. И НАТО вовсе не была обречена на прозябание у обочины борьбы с международным терроризмом.

Предупреждение генерального секретаря Робертсона о том, что критики НАТО ошибаются, поддавшись «сиюминутной зашоренности», оказалось верным. Трансатлантическому сообществу понадобилось время для того, чтобы полностью осознать все последствия 11 сентября. В конечном итоге, однако, уроки этой роковой даты будут отражены в политической и военной повестке дня НАТО.

НАТО начала адаптировать свою повестку дня еще до того, как страны-члены сознательно приступили к этой работе. Первым примером стала ссылка на статью 5, сделанная 12 сентября 2001 года. Согласившись с тем, что нападение, совершенное негосударственной структурой, можно отнести к категории «вооруженного нападения» в соответствии с Вашингтонским договором, страны НАТО расширили толкование коллективной самообороны и пошли намного дальше традиционного значения, заключавшегося в реагировании на военное вторжение.

Более того, поскольку у этой первой в истории ссылки на статью 5 не было антироссийского контекста, она разрушила давнишние мифы о том, что коллективная оборона подразумевает исключительно Россию.

Еще одним существенным изменением стало развертывание в Афганистане сил многих стран НАТО, дополненное пассажами в важнейших документах о том, что вызовы будут приняты «когда бы и где бы» они ни были брошены. Фактически это положило конец дебатам о действиях НАТО за пределами ее территории. Как убедительно высказался посол Франции, эти дебаты рухнули вместе с башнями-близнецами.

Новая реальность без мучительных словопрений заставила НАТО перейти от географического понимания безопасности к функциональному. Этот сдвиг оказался намного более существенным для обеспечения значимости НАТО в будущем, чем какие-либо изменения, которые эта организация претерпела за годы своего существования.

Вскоре, однако, последовала работа на концептуальном уровне, в частности, с принятием Военной концепции НАТО по защите от терроризма. В виду того, что теракты еще были свежи у всех в памяти, концепция смогла заложить новую основу в том, что касается применения силы на раннем этапе. Через год с небольшим после трагических событий 11 сентября на встрече в верхах в Праге было принято решение о создании новых военных потенциалов для обеспечения выполнения задач по противодействию терроризму, в частности, о создании Сил реагирования НАТО и выдвижении различных инициатив о защите от ядерного, биологического и химического оружия. Также был согласован План действий партнерства по защите от терроризма. И ряд стран-партнеров участвовали в контртеррористической операции НАТО по статье 5 «Эктив индевор» в Средиземном море.

Когда в августе 2003 года НАТО приняла на себя руководство Международными силами содействия безопасности (ИСАФ) в Афганистане, это стало еще одним важным шагом к пониманию роли альянса за пределами Европы.

Как и следовало ожидать, во время афганской операции НАТО столкнулась с многочисленными сложными задачами, начиная с нехватки надлежащих военных сил и средств у многих стран-членов НАТО и заканчивая постоянными спорами о том, что является «справедливым» распределением риска и бремени. Эта операция также обнаружила серьезную политическую и военную асимметричность внутри Североатлантического союза, а также различия во взглядах его членов на важность этой миссии и на средства, необходимые для успеха. И все же действия в Афганистане заставили НАТО пойти на еще большие изменения – изменения, благодаря которым НАТО окажется в гораздо более выигрышном положении, чтобы справиться с будущими вызовами.

Одно важнейшее изменение касалось военных сил и средств стран НАТО и стран-партнеров. Хотя многие государства понесли значительные потери в Афганистане, миссия ИСАФ ускорила во многих странах преобразование вооруженных сил времен «холодной войны» в экспедиционные силы. Для большого числа государств в составе ИСАФ эта операция стала первым за многие десятилетия опытом боевых действий. Столкнувшись с непростыми задачами, начиная со стабилизации и заканчивая борьбой с повстанческой деятельностью, войска многих стран НАТО и стран-партнеров должны были вносить коррективы в учебную подготовку и оснащение.

В результате этого сегодня НАТО имеет гораздо больший опыт ведения сложных операций вдали от дома, чем до событий 11 сентября и последовавшей за ними операции в Афганистане. Более того, опыт, приобретенный НАТО при организации учебной подготовки для местных сил безопасности, также может стать ценным подспорьем в других ситуациях, например, в Ливии после Каддафи.

Еще одно важное изменение касается партнерских отношений. Поскольку главные задачи миссии НАТО в Афганистане являются общими для многих стран во всем мире, Североатлантический союз стал средоточием беспрецедентной международной коалиции, в которую входят страны от Азиатско-Тихоокеанского региона до Латинской Америки. В результате этого партнерские отношения НАТО приобрели не только глобальный характер, но и, как и сама НАТО, перешли с региональной на функциональную направленность. Благодаря этим изменениям, партнерские отношения НАТО стали намного более эффективным инструментом для решения будущих проблем, будь-то терроризм, распространение ОМУ, кибернетические нападения или гуманитарные катастрофы.

Третья важная область, в которой произошли изменения, касалась отношений НАТО с другими учреждениями.

С самого начала роль НАТО в Афганистане состояла в обеспечении безопасной обстановки, в которой гражданские структуры могли бы сыграть свою роль в восстановлении разоренной войной страны. И хотя часто казалось, что участие гражданских организаций отставало от усилий военных, со временем развились отношения между ИСАФ и гражданскими организациями, как правительственными, так и неправительственными. Например, заметно улучшились отношения между НАТО и ООН, которые были довольно-таки сложными во время конфликтов на Балканах в 90-е годы.

По-настоящему комплексный подход, сопрягающий политические, экономические и военные инструменты, по-прежнему является далекой целью, но сегодня НАТО намного лучше подключена к гражданской составляющей международного сообщества, чем до событий 11 сентября и Афганистана.

Однако трансформация НАТО, толчком для которой стали события 11 сентября, еще далеко не закончена.

Удалось значительно ослабить Аль-Каиду, но полностью передать афганцам к концу 2014 года основную роль в обеспечении безопасности во всех провинциях и округах по-прежнему остается трудной задачей. Более того, хотя НАТО и действует сейчас на нескольких континентах, потребность в выработке у стран НАТО «глобального» коллективного мышления в достаточной мере еще не сформировалась. В результате этого НАТО часто начинает проявлять интерес к региону уже после возникновения кризиса и после того, как встает вопрос о развертывании воинского контингента.

Еще одно направление, нуждающееся в дополнительном внимании – это партнерство. В частности, необходимо наладить более близкие отношения с Китаем и Индией, которые серьезно заинтересованы в будущем Афганистана.

Наконец, необходимы дальнейшие концептуальные разработки в том, что касается роли НАТО в борьбе с терроризмом, например, можно дополнить Военную концепцию политической.

В начале XXI века перед НАТО стояла двойная дилемма. Во-первых, еще до 11 сентября стало ясно, что за пределами Европы возникали новые угрозы, такие как терроризм и распространение оружия массового уничтожения, что привлекало внимание США к Центральной Азии и Ближнему Востоку. Однако до тех пор, пока НАТО считала, что должна заниматься исключительно безопасностью Европы, переключение внимания США с Европы на любой другой регион означало бы переключение внимания с НАТО на что-либо иное.

Вторая дилемма вытекала из того, что военные силы и средства большинства стран-членов НАТО были рассчитаны на особую обстановку, вероятность наступления которой становилась все меньшей и меньшей, – имеется в виду крупномасштабная война в Европе. И поэтому возникали опасения, что односторонние порывы США усилятся, а влияние Европы в Вашингтоне ослабнет.

Отчасти намеренно, а в основном просто следуя разумным политическим инстинктам, трансатлантическое сообщество смогло преодолеть эти дилеммы. 11 сентября стало не предвестником упадка НАТО, а катализатором наиболее существенных изменений за всю историю организации, превратив ее из «существующего» Альянса в «действующий» Альянс. События 11 сентября также усилили роль НАТО как единственного в своем роде учреждения, компетентного не только в военной сфере, но и в политической. Трансатлантическое сообщество продемонстрировало, как сказал один европейский обозреватель, свою способность к учебе.

Несмотря на то, что события 11 сентября вывели всех из равновесия, оглядываясь назад, можно утверждать, что НАТО не пренебрегла советом Генри Киссинджера, которой он дал вскоре после терактов: она сумела сделать так, чтобы эта трагедия открыла для нее новые возможности.