Как дать движению «Талибан» ответный бой в СМИ?

Прошу прощения, что с места в карьер ставлю ребром главный вопрос данной статьи, но что делается для того, чтобы дать талибам ответный бой в СМИ?

Под этим я имею в виду активные кампании по опровержению и разоблачению заявлений талибов, выставлению напоказ их уязвимости и противоречий, а не только поток «хороших новостей», транслируемый на афганскую и международную аудиторию.

Мне кажется, что слишком мало времени, усилий и аналитических ресурсов тратится на то, чтобы понять, что говорят талибы, как они делают это и почему. И слишком мало отчетов такого калибра как отчет Международной кризисной группы было подготовлено о пропаганде талибов. В результате этого понимания мало, и мало заметна вообще какая-либо заинтересованность в поиске мер, которые могли бы противодействовать деятельности, развернутой талибами в СМИ.

Несмотря на то, что НАТО прилагает усилия по выработке стратегии информирования, распространение «хороших новостей» и информации в Афганистане – лишь одна линия фронта информационной борьбы. Я придерживаюсь точки зрения, согласно которой талибы на самом-то деле довольно уязвимы в этой области, и если активно противодействовать им, играя на опережение, то можно добиться результатов.

В плане физической борьбы с талибами аналитики любят отмечать, что дело не в том, что талибы сильны, а в том, что зачастую на местном уровне только они занимают территорию. Я считаю, что это относится и к сфере СМИ.

У талибов получается хорошо или «эффективно» работать на местном уровне, где они ведут общение в упрощенном режиме с пуштунским сообществом по обе стороны границы. В силу общих племенных ценностей и языка здесь у них большое преимущество перед довольно неуклюжим, с моей точки зрения, западным подходом. Талибам хорошо удается передать то, что волнует местное население, будь-то страх уничтожения посевов мака и потеря средств к существованию, осквернение чести неверными или побочный ущерб, нанесенный людям и имуществу.

Несмотря на то, что работа талибов со СМИ не отличается особой изощренностью (у меня сложилось впечатление, что НАТО/ИСАФ приводит довод об «изощренности» талибских СМИ, чтобы оправдать свою собственную неэффективность), мы должны проявлять всяческую осторожность в обсуждении этого вопроса. Во-первых, потому что здесь главное не изощренность, а эффективность. А что-то не очень заметно, чтобы делался анализ эффективной работы талибов со СМИ. Во-вторых, для общения со своей основной аудиторией талибам не требуется особой изощренности.

В сфере СМИ НАТО должна обладать преимуществом: у нее есть деньги, ресурсы, интеллектуальные возможности. Но она стеснена в своих действиях, потому что:

• Обсуждения в НАТО, ее дилеммы и заботы носят болезненно публичный характер


• Судя по всему, большая часть усилий этой организации в работе со СМИ уходит на то, чтобы ее собственная команда проводила единую линию


• У нее более широкая, более сложная, более требовательная и скептическая аудитория в столицах государств-членов

В довершение всех этих сложностей международные СМИ регулярно и ненамеренно преподносят «подарки» пропаганде талибов. Например, так долго никто не спорил с постоянно используемым выражением «весеннее наступление», что теперь оно вошло в обиход самих талибов. А если задать представителю талибов вопрос: «Совершили ли вы нападение на авиабазу в Баграме, потому что вам было известно о том, что там находился министр обороны США?», – то вряд ли услышишь отрицательный ответ.

На стороне талибов также быстрота реакции: они мгновенно берут на себя ответственность за любой инцидент, помогающий им добиться цели. Их вебсайт и заявления, размещаемые в Интернете, – неимоверно раздутые списки убитых и, как ни странно, «подбитых танков».

На стратегическом уровне, с моей точки зрения, НАТО по-прежнему обладает преимуществом, потому что в отношении более глобальных политических вопросов предпринимаемые талибами усилия беспорядочны, наивны и не очень убедительны. Например, в прошлом году талибы заявили, что не они уничтожают школы и что у них на самом деле есть политика в области образования! Тем не менее, они явно испытывают неловкость, говоря об иных политических программах, помимо убиения неверных. В сущности, потому что в своих размышлениях они дальше этого не углублялись. В их заявлениях практически отсутствует обсуждение тех вопросов, о которых хотелось бы услышать большинству афганцев: восстановление, занятость, развитие.

Убеждает ли вас этот довод или нет, но после того как я впервые занялся этой темой в конце 2006 года, я заметил, что талибы постепенно совершенствуют свою стратегию информирования. А нападения, такие как, например, совершенные в этом году нападения на гостиницу «Сирена» или на Президента Карзая, вероятно, указывают на дальнейшее направление деятельности талибов в плане координации операций со стратегческими сообщениями в СМИ.

Если вы знаете уязвимые точки ваших оппонентов, вы уже наполовину способны воспользоваться этим. Если взглянуть на заявления талибов, можно многое узнать о том, что их заботит. Судя по всему, они очень чутко реагируют на следующее:

• угрозы или выпады против их авторитетности и послужного списка, будь-то пуштуны, афганцы, джихадисты или исламисты


• потери, которые они могли понести


• потери среди гражданского (афганского) населения в результате нападений талибов


• сообщения о разногласиях в движении «Талибан»


• противоречия в их заявлениях

Существуют многочисленные возможности для того, чтобы воспользоваться этими слабостями. В июле, когда я был в Афганистане, я сам обнаружил одну их них.

Я находился в провинции Фарьяб – той части Афганистана, которая обычно характеризуется как «относительно неопасная». Там назревала небольшая проблема с безопасностью. В районе границы провинций Бадгис и Фарьяб самозваный талибский «теневой губернатор» вместе с небольшой группой боевиков вошли в одну деревню и пытались похитить работников местной НПО (неправительственной организации), которые строили колодец для жителей деревни. Старейшина деревни, следуя пуштунскому кодексу об охране гостей, защитил группу НПО и, в конце концов, убил лидера талибов, обратив остальных его сподвижников в бегство.

Если подобные сюжеты аккуратно обработать, то их можно использовать, чтобы показать, например, как талибы пренебрегают пуштунскими ценностями, когда их это устраивает, и как им явно не удается развязать народный джихад, на который они надеются.

Среди представившихся ранее возможностей были следующие:

• В 2005 году тот же самый совет, который в 1996 году удостоил Муллу Омара звания «Лидера верных», лишил его этого звания.


• В марте 2006 года Главный муфтий Египта признал теракты смертников незаконными. По крайней мере, в редакционной статье одной афганской газеты писалось об этом, и выражалось сожаление о том, что данная информация не распространилась по всей стране.


• В ноябре 2006 года в статье Ахмеда Рашида цитировались слова пуштунских племен, проживающих в северо-западных пограничных провинциях: «Талибы топят наши ценности в море крови».


• В апреле 2007 года совет северо-западных пограничных провинций также признал теракты смертников незаконными.

Есть множество примеров противоречий. Достаточно привести два примера:

• Неисламское по своей сути похищение женщин (как в случае с южнокорейскими заложниками).


• Случай, когда талибы берут на себя ответственность за совершение теракта смертника, а потом отказываются от своего заявления, если становится известно число жертв среди афганского гражданского населения (например, в местечке Спин Болдак в январе 2006 года). Это вызвало непреднамеренно ироническое заявление теперь уже покойного Муллы Дадуллаха: «Во время наших операций гражданские лица не гибнут».

Работа Энтони Корисмэна, специалиста Центра стратегических и международных исследований заслуживает похвалы за то, что нам напоминается не только о необходимости пересматривать методы, с помощью которых мы измеряем и анализируем военные и политические изменения в Афганистане, но и о том, что это афганская и пакистанская региональная проблема. Кампания в СМИ с ярко выраженной афганской-пакистанской-пуштунской окраской, проводимая по обе стороны границы, должна бросить вызов талибам, пытающимся оправдать свои действия и причины этих действий.

Афганское и пакистанское правительство с помощью международного сообщества могли бы многое сделать, чтобы перехватить инициативу в СМИ, расширив дебаты, наладив взаимодействие со СМИ в их странах, выведя талибов из темы, в которой они чувствуют себя комфортно, и заставив их обсуждать политику, экономику, права народностей, женщин, права человека, образование и восстановление.

Но прежде чем это можно будет сделать, требуется гораздо больший анализ и понимание того, что говорит движение «Талибан», как и почему, причем не только анализ, подготовленный всегдашними, белыми уроженцами запада. Есть огромное число специалистов в афганских, пакистанских и пуштунских кругах.

Я не питаю никаких иллюзий на тот счет, что борьба с талибами в СМИ не станет той «волшебной палочкой», по мановению которой движение «Талибан» распадется под тяжестью своих собственных противоречий. Реальный успех в борьбе с талибами зависит от того, удастся ли афганскому правительству и международному сообществу добиться реальной реформы и восстановления на местах, в частности постоянного присутствия компетентных, хорошо оснащенных и заслуживающих доверия полицейских сил, и пустят ли хрупкие реформы крепкие корни, чтобы страна не распалась в ближайшие десятилетия.

Как бы то ни было, действовать на опережение, а не реагировать на случившееся должно стать наилучшей политикой.

Международное сообщество, международные СМИ, правительства Афганистана и Пакистана, НАТО/ИСАФ могли бы значительно урезать поддержку талибов и ободрить колеблющихся, беззастенчиво выставляя напоказ противоречия и уязвимые стороны талибов и бросая им вызов. Готовность талибов уничтожать людей, имущество и инфраструктуру и их политическая и экономическая бессодержательность могут оказаться плодотворной почтой для СМИ, которую надо всячески возделывать.