В связи с недавним снятием санкций в отношении Исламской Республики Иран оживились надежды на мир и стабильность на Ближнем Востоке. В самом деле, замораживание иранской ядерной программы могло бы снизить напряженность с Западом и открыть возможность для улучшения отношений между обеими сторонами. Однако достигнутое соглашение не затрагивает фундаментального вопроса, обуславливающего усилия западных правительств, направленные на изоляцию Ирана, в частности региональные амбиции этой страны и ее становление как геополитического соперника.

Вслед за Исламской революцией 1979 года иранский режим стремился экспортировать свою идеологию. В связи с этим Тегеран оказывал материально-техническое содействие «Хезболле» в Ливане, чтобы вооруженные отряды этой организации вместо него сражались с Израилем. Но геополитическое влияние Ирана было ограничено войной с Ираком в 80-е годы и американской политикой двойного сдерживания в 90-е. По большей части в 2000-е годы ситуация оставалась неизменной. Вторжение США в Ирак и падение баасистского государства позволили Тегерану играть более влиятельную роль в Ираке, не будучи при этом способным бросить вызов американской гегемонии в Персидском заливе.

События «Арабской весны» стали кардинальной переменой для Исламской республики. Свержение арабских правителей проложило путь для более уверенной внешней политики Ирана на Ближнем Востоке. Волна демократизации докатилась, помимо прочих, до стран, где проживают довольно многочисленные сообщества шиитов.

Исламская республика является самопровозглашенным защитником дела шиитов. Поэтому она постоянно поддерживала требования о политических реформах в Бахрейне – острове с шиитским большинством и суннитской монархией. Иранский режим также резко критикует Саудовскую Аравию за плохое обращение с шиитским меньшинством в богатой нефтью Восточной провинции. В январе 2016 года казнь саудовского шиитского проповедника Нимра аль-Нимра спровоцировала дипломатический кризис между Эр-Риядом и Тегераном. Помимо этого иранское руководство поддерживает хуситское движение шиитского толка в Йемене, особенно после падения режима Салеха.

Кроме того иранские стражи Исламской революции оказывают важнейшую поддержку режиму Асада в борьбе с преимущественно суннитской вооруженной оппозицией. Тегеран мобилизовал шиитские сообщества по всему Ближнему Востоку на защиту режима Асада, который в основном опирается на шиитскую секту алавитов. Например, иранские спецслужбы рекрутировали на борьбу в Сирии большое число афганских и пакистанских шиитов, вследствие чего Исламская республика стала одной из крупных заинтересованных сторон в раздираемой войной Сирии.

Но это не все. Раздробленность Ирака – геополитическая победа для Тегерана, поскольку режим Саддама отстаивал светский арабский национализм. Крах баасистского государства обезопасил западный фланг Исламской республики и создал возможности для вмешательства в местные дела. Иранский режим пытался, довольно успешно, заполнить пустоту после ухода американских войск в 2011 году.

Правительство, которое находится у власти в Багдаде и в котором господствуют шииты, все больше и больше зависит от иранской помощи, чтобы справляться с угрозой, исходящей от ИГИЛ и других суннитских экстремистских групп. С этой целью Тегеран направил в Ирак вооружения и военную технику, а также военных советников. Более того, он подготовил местных шиитских боевиков для совершения нападений в отместку на иракских суннитов. В результате этого ряд шиитских вооруженных отрядов, поддерживаемых Ираном, не контролируются иракским правительством. Иранская стратегия борьбы силами дружин проступила более отчетливо после появления ИГИЛ в центральной части Ирака. В результате этого Исламская республика обрела точку опоры в одной из самых важных арабских стран.

В итоге Иран действует на Ближнем Востоке на нескольких фронтах, проецируя свое влияние и отстаивая свои интересы. Речь идет о более уверенной в себе стране, чем несколько лет назад. Несмотря на низкие цены на нефть и международные санкции, Иран превратился в региональную державу, оказывающую влияние в нескольких странах.

В своей ближневосточной политике Тегеран руководствуется принципом укрепления шиитов. В этих целях иранский режим покровительствует шиитским партиям и дружинам, причем его методы напоминают стратегию Москвы в отношении коммунистических движений третьего мира во времена «холодной войны». Таким образом, Тегеран действует руками чужих вооруженных формирований, чтобы оттеснить саудовское влияние и усилить свое влияние в регионе.

Иранская дипломатия проявляет мало интереса к происходящему в Северной Африке и Центральной Азии, где проживают лишь небольшие шиитские сообщества. Но иранское руководство пристально следит за ситуацией на севере Нигерии, где местные шииты вступили в столкновение с национальной армией и боевиками «Боко Харам». И оно поддерживает проиранских шиитских проповедников и группы в Азербайджане, Индии и Пакистане.

Придание сектарианского характера иранской внешней политике может оказаться дорогостоящей ошибкой. Во-первых, шииты составляют незначительное меньшинство в мусульманском мире. Ухудшение отношений между Ираном и странами с суннитским большинством, такими как Индонезия, Малайзия и Пакистан, – всего лишь вопрос времени. Тегеран также наверняка лишится влияния на палестинцев, чья борьба с Израилем занимала центральное место в иранской внешней политике. Участие Ирана в Ираке, Сирии, Бахрейне и Йемене сблизило закаленные в боях суннитские сообщества этих стран с Саудовской Аравией и другими странами с суннитским большинством, такими как Турция и Катар.

Что касается домашнего фронта, хотя там и огромное шиитское большинство, Иран далеко не однородная страна. В ней есть суннитское меньшинство, которое давно страдает от институциональной дискриминации. Действительно, Исламская республика столкнулась с низкоинтенсивной террористической кампанией, которую ведут группы суннитских экстремистов и которые могут теперь получить помощь от врагов Тегерана. Одним словом, Ирану вряд ли удастся сохранить свои краткосрочные преимущества.