Eng. / Rus

«Новая российская революция: партнерство с НАТО» Выступление Генерального секретаря НАТО лорда Робертсона перед Королевским обществом Эдинбурга 13-ого декабря 2002 г. Уважаемые дамы и господа! Я только что на этой недели вернулся из Москвы, где открывал конференцию Россия-НАТО по борьбе с терроризмом. В этом году это была вторая конференция такого рода. В ходе пребывания там у меня также состоялись переговоры с Президентом Путиным - это была наша пятая встреча за последние четырнадцать месяцев. Необычность этих встреч заключается в их обыденности. В отсутствии драматических событий или ненужного шума. Никто не стучал туфлями по столу. Вместо этого - прагматическое обсуждение вопросов в дружественной и рабочей атмосфере. Более того, наши взгляды по определенным вопросам настолько сблизились, что российская газета «Известия» высказала предположение, что у нас с министром обороны России якобы один и тот же составитель речей - хочу сразу заверить вас, что это не так. Как иногда бывает, эта революция была тихой. И все же она была революцией. По-моему, современное партнерство между НАТО и Россией знаменует собой окончание темного века Европы - века, который в самом прямом смысле начался со штурма Зимнего дворца в 1917 г., а закончился с разрушением Всемирного торгового центра в сентябре 2001 г. Первая мировая война и большевистская революция вызвали мутацию России и превращение ее в Советский Союз. Вторая мировая война позволила России и Западу объединить свои силы, хотя и временно, в связи с появлением общей угрозы, но не смогла устранить принципиальные различия в ценностях и стратегических подходах. После войны в Восточной Европе опустился, по образному выражению Уинстона Черчилля, «железный занавес». «Холодная война» разделила европейский континент, более того, весь мир, на два мощных вооруженных лагеря: один, угрожающий интригами и насилием экспортировать свою репрессивную модель, и другой, группу демократических стран, полных решимости обеспечить свою безопасность и защитить свои ценности. За эти долгие годы европейской безопасности был нанесен огромный ущерб. Угроза третьей мировой войны стала той призмой, сквозь которую полностью искажалось наше видение мира. В результате многие проблемы безопасности, с которыми мы сталкиваемся сегодня, постепенно обострялись, а мы направляли всю нашу энергию на решение настоятельной задачи предотвращения взаимного уничтожения. Диалог между Россией и Западом проводился, в основном, на нерегулярных встречах в верхах, которые отличались большой напряженностью и враждебностью. Естественно, что в таких условиях не было речи о том, чтобы делиться плодами демократии и растущего процветания со странами Варшавского пакта - в том числе с Советским Союзом и с самой Россией. С окончанием «холодной войны» отрылся, в некотором роде, «ящик Пандоры». После падения Берлинской стены хлынул целый поток вызовов безопасности, бороться с которыми мы, честно говоря, были зачастую не готовы. Однако при этом также открылись большие возможности объединить Европу на основе безопасности, демократии и процветания. Важнейшей частью этой задачи было также вернуть Россию в семью европейских государств после противостояния «холодной войны». Мало кто тогда, в 1990 г., мог представить себе, что в этом процессе большую объединяющую роль сыграет НАТО. Ведь НАТО, безусловно, рассматривалась Россией в качестве угрозы, если не врага. Как же можно было вообще рассматривать возможность не только доверительного диалога между НАТО и Россией, но также и сотрудничества? А может быть даже и партнерства? Десять лет назад большинству наблюдателей это показалось бы невыполнимой задачей. На самом деле отношения между НАТО и Россией начались почти точно десять лет назад - вечером 20 декабря 1991 г. в штаб-квартире НАТО в Брюсселе. Причем, этот момент был драматическим. Это произошло на первом заседании Совета североатлантического сотрудничества. Этот орган, который обычно называют ССАС, был создан НАТО почти сразу после падения Берлинской стены. В ССАС за одним столом с государствами НАТО были представлены все недавно освободившиеся страны Европы, в том числе и Советский Союз. Подобного заседания еще не бывало. На нем впервые политическое право голоса получили те, у которых его давно не было. Там также впервые обозначилась роль, которую предстояло играть НАТО в предстоящие годы в направлении процесса евроатлантической интеграции. В связи со всеми этими причинами первое заседание ССАС было наполнено драматическими историческими событиями. Причем вскоре оно стало еще более интересным. В какой-то момент того вечернего заседания в зал вошел один из сотрудников, и что-то сказал на ухо представителю СССР. Тот извинился и вышел из зала. Через несколько минут он вернулся, сел на свое место и попросил слова. Он заявил, что больше не может выступать от имени СССР, так как несколько минут назад Советский Союз прекратил свое существование. В этой связи он теперь будет представлять Россию. Как можно себе представить, повестка дня заседания была полностью нарушена. Но в этот момент появилась возможность создать в Европе нечто новое. Так, чтобы соседи России по Европе уже не боялись бы ее, а доверяли ей. Чтобы взаимные недоверие и обвинения могли уступить место регулярному диалогу и откровенному обмену мнениями. Чтобы Россия и НАТО могли сотрудничать в отражении общих вызовов безопасности, а не просто бросать вызовы друг другу. Так началась революция в отношениях между НАТО и Россией. В течение девяностых годов наше практическое сотрудничество медленно углублялось. Прежде всего, на Балканах, где российские военные несли службу бок о бок с военными НАТО в Боснии, содействуя поддержанию мира после войны, закончившейся в 1995 г. Это уже само по себе стало почти невероятным событием. Я все еще помню фотографию молодого американского солдата НАТО, пожимающего руку российскому солдату в Сараево, сделанную в самом начале этой операции. Это было свидетельством огромного потенциала упрочения мира, заложенного в возможности совместной работы НАТО и России для достижения поставленной общей цели. Практическим сотрудничеством была подготовлена почва для политических отношений. В 1997 г. мы подписали Основополагающий акт об отношениях между Россией и НАТО и создали Совместный постоянный совет. В рамках Совместного постоянного совета или СПС представители России встречались с представителями всех стран НАТО и обсуждали вопросы безопасности, взывающие у них общую озабоченность, а также стремились к достижению взаимопонимания и, по мере возможностей, к сотрудничеству. Это также стало историческим событием. Впервые между Россией и ее западными партнерами были созданы органичные и постоянные отношения. Аналогично нашему взаимодействию в зоне конфликта они создавали потенциал для существенного улучшения сотрудничества в будущем. Однако этот потенциал не был реализован сразу. Более того, многие российские генералы уже так давно рассматривали НАТО как возможную мишень, что не могли принять того, что Североатлантический союз стал уже другим. Для них, да и для многих других россиян, все еще не отказавшихся от предубеждений времен «холодной войны», НАТО по-прежнему была врагом, за которым нужно было следить, может быть, вынуждено работать с ним, но уж никак не доверять. Надо честно сказать, что и среди тех, кто сидел за столом НАТО, также бывали люди, чьи взгляды были зеркальным отражением подобных настроений, сформировавшихся за десятилетия недоверия. Для этих людей, как со стороны России, так и НАТО, безопасность в Европе по-прежнему оставалась так называемой игрой «с нулевым итогом». Любое упрочение безопасности одной страны должно было вызывать соответствующее уменьшение безопасности другой. Именно поэтому Россия так резко выступала против одной из наиболее позитивных тенденций современной европейской истории: расширения состава НАТО. Для членов Североатлантического союза и стран, претендующих на вступление в этот союз, расширение НАТО неизменно имело одну простую цель: углубить и расширить евроатлантическую безопасность посредством процесса интеграции демократических стран. С нашей точки зрения повышение стабильности и углубление демократии в Европы дает чистую выгоду для всех, даже для стран, не входящих в Североатлантический союз. Однако те россияне, которые по-прежнему цеплялись за концепцию «игры с нулевым итогом», вместо «расширения» использовали другое слово: «окружение». Даже Президент Ельцин, который сыграл ключевую роль в окончании советской эпохи, совершенно ясно высказывал свое несогласие с расширением. Он резко протестовал против него. Угрожал «ответными мерами». Проводил мнимые «красные линии» на карте, отмечая те новые демократические страны, вступление которых в Североатлантический союз Россия, по его оценке, никогда не примет. Главная идея этого не отличалась новизной: Россия по-прежнему рассматривала Запад с подозрительностью и была намерена сохранить географическую буферную зону за своими границами. Подобные устаревшие взгляды проявились и в случае другого события того года: операции в Косово. Несмотря на наши многочисленные политические декларации о партнерстве, общих ценностях и интересах, российское руководство по-прежнему ощущало необходимость определить свою позицию в противовес Западу, независимо от событий, совершенно явно происходивших в зоне конфликта. В том, что мы рассматривали как убедительный довод в пользу военного вмешательства с целью поддержки гуманитарной помощи и региональной стабильности, они первоначально усматривали попытку расширить географическую «зону влияния» НАТО, снова по-старому глядя на события сквозь призму «нулевого итога». Такое отношение породило поспешный бросок горстки слабо оснащенных российских военнослужащих для захвата главного аэропорта в Косово - пример безрассудного балансирования на грани войны, как в политическом, так и военном смысле. И хотя это было явно бессмысленным и опасным шагом, в некоторых российских кругах его приветствовали как проявление возрождающейся национальной гордости. Есть и другие примеры, но идея уже ясна. Через десять лет после окончания «холодной войны» был создан политический фундамент сотрудничества между Россией и НАТО, но психологический фундамент при этом отсутствовал. Наше будущее сотрудничество оказалось беспомощным заложником призраков «холодной войны». Был необходим прорыв в наших отношениях. И мы его добились. В выведении наших отношений на новый уровень ключевую роль сыграли, в частности, два события. Первым было то, что в первый день нового тысячелетия на смену Президенту Ельцину пришел Владимир Путин. За несколько недель до этого, на стамбульском саммите Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе у меня состоялась первая встреча с российским министром иностранных дел Игорем Ивановым. Он пригласил меня посетить Москву в феврале 2000 г., где я также впервые встретился с Путиным, тогда еще исполнявшим обязанности президента. Для нового президента эта встреча была связана с реальным риском. Ведь он занимал свой пост всего несколько недель, и одним из его первых решений стало вывести отношения между Россией и НАТО из тупика, в котором они оказались благодаря его предшественнику. Так что неудивительно, что наша первая встреча носила осторожный характер, как по тону, так и по содержанию. В символическом плане, с учетом того, каким трудным был предшествующий год, это было очень смелым шагом. В феврале 2000 г. мы с Президентом Путиным договорились принять постепенный подход к улучшению отношений между Россией и НАТО. Главным было то, что дело снова пошло. Через несколько месяцев произошло трагическое событие, продемонстрировавшее потенциал нашего сотрудничества. Когда 12 августа 2000 г. затонула подводная лодка «Курск», НАТО немедленно, в тот же день, предложила свою помощь в спасении оставшихся в ней моряков. Вскоре после этой катастрофы российские адмиралы прибыли в штаб-квартиру НАТО и начали работу по поиску возможных решений со своими коллегами из НАТО. В конце концов, спасение подводников с «Курска» оказалось невозможным. Однако из этого был сделан ясный вывод - в период кризиса мало сотрудничества по конкретному вопросу. Нам необходимо добиться большего. Важность достижения прогресса была осознана и в Москве, и в Брюсселе. Моя вторая встреча с Президентом Путиным, состоявшаяся через год после этого, в феврале 2001 г., показала, что мы находимся на правильном пути. Многие из вас помнят, что тогда на международном уровне шло бурное обсуждение планов США по созданию противоракетной обороны и, в частности, того, не причинят ли эти планы существенного ущерба отношениям между Россией и Западом. Наша встреча с Президентом Путиным перевела начинавшиеся непримиримые дебаты в русло продуктивной дискуссии. Он выдвинул предложение о противоракетной обороне, подразумевавшее, что мы стоим перед общей угрозой, что для нее существуют военные ответные меры, и мы можем сотрудничать в противодействии этой угрозе. Этим уже была определена беспрецедентная общность взглядов. Что не менее важно, он передал это предложение мне, Генеральному секретарю НАТО, а не представителям США или других государств НАТО. Таким образом, Президент Путин ясно показал, что он признает важность роли, которую играет НАТО в обеспечении евроатлантической безопасности. Это также означало, что он намерен работать с НАТО, в том числе и спорным вопросам, а не проводить политику конфронтации, приводящую к обратным результатам. Через два месяца, в апреле 2001 г. в Вашингтоне я встретился с Президентом Бушем. Тогда я сказал ему, что у него с Путным несомненно наладится хорошая работа. Он спросил меня: «Почему?». Я сказал ему, что они оба пришли в политику уже зрелыми людьми. Оба оказались в столицах из других мест - Буш из Техаса, Путин из Санкт-Петербурга. И с Бушем, и с Путиным связывают большие надежды на перемены и улучшение положения, особенно в экономике. Оба руководят крупными странами, со всеми вытекающими отсюда проблемами. Причем для обоих, насколько мне известно, не существует ответа: «Но господин президент, мы всегда делаем так». Мои предсказания оказались правильными. Так что первый элемент принципиально новых отношений между НАТО и Россией уже существовал - более прагматическое руководство в Москве, рассматривающее Запад в качестве партнера, а не соперника. Однако, по иронии судьбы, благоприятная возможность реально возникла в результате подлинной трагедии, произошедшей 11 сентября 2001 г. Террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне привели не просто к уничтожению зданий и гибели тысяч людей, в том числе, между прочим, почти ста российских граждан. Они вызвали потрясение в международных отношениях - в том числе и в отношениях между НАТО и Россией. Они ясно показали, что современные угрозы могут возникнуть отовсюду, а в современном мире «сферы влияния» и другие традиционные понятия географической безопасности уже не актуальны. 12 сентября НАТО впервые в своей истории применила положение о взаимной обороне. Во время «холодной войны» оно предназначалось на случай нападения СССР. Теперь оно было применено в ответ на терроризм и стало самым убедительным доказательством для России, если таковое вообще требовалось, что Североатлантический союз реально изменился. В результате НАТО и Россия твердо приняли одну сторону в борьбе против международного терроризма. После терактов стало ясно, что для борьбы с этими террористами нужна широчайшая коалиция. Все также поняли, что теперь уже не время для застарелых страхов. Нужен был новый поход к безопасности: сотрудничество на всех уровнях, по всему спектру вопросов безопасности, с которыми мы реально сталкиваемся сегодня. Я не имею в виду, что террористические акты, совершенные в прошлом году, привели к принципиальному изменению в направлении отношений между НАТО и Россией. Многие с обеих сторон, и не в меньшей мере сам Президент Путин, уже и тогда понимали необходимость объединить наши силы, чтобы противостоять террористам, распространению ОМП, региональной нестабильности и отразить другие угрозы, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Однако после 11 сентября достижение реального прорыва в наших отношениях стало насущной необходимостью, а не теоретической долгосрочной целью. Вместо того чтобы спрашивать себя: «Сколько еще мы можем терпеть такое сотрудничество?», мы стали задавать себе вопрос: «Как добиться полной реализации перспектив сотрудничества, причем в короткие сроки?». Президент Путин сразу продемонстрировал понимание важности отказа от старых предубеждений и поддержки подлинного и немедленного сотрудничества. Хочу подчеркнуть слово «немедленного», ведь Президент Путин был первым среди всех руководителей стран мира, кто позвонил Президенту Бушу 11 сентября. С этого момента Россия стала надежным партнером в международной борьбе с террористическими нападениями. Россия предложила открыть свое воздушное пространство для пролетов военных самолетов США в ходе операции по свержению «талибов» и уничтожению «Аль-Каиды». Москва также продемонстрировала свою открытость, разрешив США и другим западным государствам разместить свои силы в республиках Центральной Азии - в регионе, который до недавнего времени рассматривался Россией исключительно как зона своего влияния. Кроме того, Москва выразила готовность поделиться самыми важными разведывательными данными по вопросам собственно терроризма и региона вокруг Афганистана - это регион, который там хорошо знают на своем горьком опыте. Это было уже не просто сотрудничество. Это стало проявлением перелома в отношениях между Россией и Западом. Оно убедило НАТО, что Президент Путин серьезно настроен на подлинное партнерство в вопросах обеспечения безопасности. А для России это служило доказательством, что НАТО и Запад серьезно относятся к России как партнеру в противостоянии новым угрозам. Именно этот прорыв привел к созданию в мае принципиально новой основы сотрудничества между Россией и НАТО. Она называется Совет Россия-НАТО или СРН. Не могу утверждать, что я был автором этой инициативы. Как в случае любых успешных дел, у нее много создателей. Премьер-министры Великобритании, Канады и Италии, президент США - все они могут частично поставить это себе в заслугу. Однако важно не то, кто стал инициатором Совета Россия-НАТО, а что уже достигнуто. То, как этот совет работал в первые шесть месяцев своего существования показывает, что мы действительно совершили революцию в отношениях между Россией и НАТО. Уже то, как члены совета располагаются за столом, говорит само за себя. В старом СПС существовала громоздкая система председательства в виде «тройки». Мы называли тот совет «19 плюс один». В России его называли «19 против одного». В новом Совете Россия-НАТО отсутствуют как «19», так и «1». Все участники сидят за столом как равные в английском алфавитном порядке, все вместе - великие державы и малые страны. Россия занимает место между Испанией и Португалией и чувствует себя вполне удобно в качестве одной из стран-участниц. Наши заседания проводятся ежемесячно в штаб-квартире НАТО, здание которой входило в список целей поражения каждого командира советских ядерных ракетных сил. А я, как генеральный секретарь НАТО, председательствую на этих заседаниях. Трудно переоценить достигнутый нами прогресс. Он убеждает, что Россия теперь готова занять свое место в качестве полноправного, равного и пользующегося доверием партнера в обеспечении евроатлантической безопасности. Он показывает и то, что члены НАТО также готовы сделать этот шаг. Эта кардинальная перемена в отношениях ярко проявилась в ходе проведения НАТО и Россией первого заседания нового Совета Россия-НАТО на уровне глав государств и правительств, проходившего на авиабазе в Пратика-ди-Маре недалеко от Рима. Премьер-министру Италии Берлускони удалось всего за двадцать дней построить новое здание штаб-квартиры для проведения встречи в верхах, выполненное в роскошном итальянском стиле. Однако реальные драматические события произошли уже за самим столом, более того, сам стол послужил их основой. Ведь здесь за одним столом сидели президенты США, России, Франции и Польши, канцлер Германии, премьер-министр Великобритании, премьер-министр Италии, премьер-министры Исландии и Люксембурга и других стран. За одним большим столом собралось двадцать ведущих руководителей Евроатлантического региона. Здесь творилась история - они собрались не для того, чтобы делить мир, как это делали руководители стран, собравшиеся в Потсдаме и Ялте, а чтобы объединить его. В отличие от любых других встреч в истории Европы или трансатлантического региона, великие державы и многие другие страны, их единомышленники, создали орган для налаживания прочного сотрудничества и взаимодействия в той части мира, которая в течение столетий разрушалась и опустошалась этими же самыми странами. Хочу сказать, что я, как председатель на такой встрече, испытывал и ощущение огромной важности этого момента, и некоторой робости. Более важно то, что этот день навсегда изменил мир. Мы сразу приступили к работе, чтобы существенно и по-новому упрочить безопасность на основе этих новых революционных отношений. Прежде всего, мы резко углубили наше сотрудничество в борьбе против терроризма. Страны СРН завершают проведение общих оценок конкретных террористических угроз в Евроатлантическом регионе. Мы также ведем более тщательную оценку террористической угрозы военнослужащим России и НАТО при выполнении ими миротворческих задач на Балканах. Как я уже упомянул, мы только что провели вторую конференцию Россия-НАТО по вопросу повышения роли военных в борьбе с терроризмом. Мы рассмотрели пути наилучшего использования уникальных сил, средств и ресурсов военных в обеспечении защиты от нападений террористов, а также нападений с применением оружия массового поражения. Мы также рассматриваем возможности оптимальных преобразований в вооруженных силах для надежного отражения новых угроз. Часть этих преобразований связана с чисто техническими или технологическими изменениями, такими как закупки средств противохимической и противобиологической защиты. Однако подобные преобразования должны идти дальше закупок средств, и вызывать изменения в культуре. Во время своего пребывания в Москве я воспользовался возможностью и подчеркнул в разговоре с нашими российскими друзьями важность принципа соразмерности в отражении угроз и необходимости подготовки военных для выполнения ими полицейских и дипломатических функций. Я поделился с ними опытом многочисленных стран НАТО и отметил, что политическое разрешение конфликта служит единственным способом его надежного разрешения. Слепая грубая сила лишь превращает политических противников в будущих террористов. Такие мысли было нелегко высказывать в России - но я смог привести свои доводы при встрече на высоком уровне и меня выслушали благодаря новому характеру нашего партнерства. Конечно же, военная реформа выходит за рамки подготовки к борьбе с терроризмом. Она предполагает глубинную адаптацию: отказ от устаревших армий времен «холодной войны», вооруженных «тяжелым металлом», и создание современных, легких и гибких сил, обученных и оснащенных для отражения угроз XXI века. Армии НАТО стоят перед этим вызовом реформы. Реформа тем более необходима в России. Именно поэтому мы рассматриваем варианты сотрудничеств и в этой области - обмен передовым опытом и поиск путей сотрудничества для оптимального использования наших коллективных ресурсов. Наше новое партнерство охватывает и многие другие области. Например, мы углубляем наше сотрудничество между военными, в том числе ведем переговоры об использовании российских самолетов-заправщиков для заправки самолетов НАТО. Представьте себе эту идею лишь несколько лет назад! Мы также закладываем фундамент будущих совместных миротворческих операций Россия-НАТО. Мы уже договорились о широких политических рекомендациях для проведения таких операций в будущем. В настоящее время мы обсуждаем вопросы проведения в будущем году совместного учения по отработке задач регулирования кризиса. Мы также углубляем наше сотрудничество по тактической противоракетной обороне для повышения защиты наших развернутых войск от нападения. Мы проводим совместную оценку угрозы России и странам НАТО, исходящей от химического, биологического и радиологического оружия и средств его доставки. Мы также готовимся к совместной работе в случае такого нападения и более того, в случае любой чрезвычайной ситуации невоенного характера. В сентябре мы провели в России совместное учение по отработке совместного отражения нападения террористов на химический завод. Это стало поистине небывалым событием. Для участия в этом учении группы своих специалистов направили четырнадцать европейских стран, включая Россию, а также ООН. Больше десяти стран направили своих наблюдателей. Представители всех этих стран и международных организаций отрабатывали навыки совместной работы для оказания помощи тем, кто может быть ранен при нападении, борьбы с загрязнением и эвакуации тех, кто оказался под угрозой. Это было поистине новой коалицией, ведущей совместную подготовку для отражения новых угроз. Мы также углубляем наше сотрудничество в области поиска и спасения на море. Я уже говорил о трагедии «Курска» и как она вызвала углубление нашего сотрудничества. Теперь наша Рабочая программа поиска и спасения уже включает участие России в наших учениях. Мы также намерены в ближайшие несколько недель подписать рамочный документ о нашем сотрудничестве в области поиска и спасения на море. Можно приводить и другие примеры, но картина уже ясна. В отношениях между НАТО и Россией произошла настоящая революция. По моему мнению, самый яркий пример этого можно привести по результатам нашего последнего саммита в Праге - городе, который когда-то находился далеко за «железным занавесом», как образно определил его Черчилль. В Праге НАТО пригласила семь новых демократических стран начать переговоры о присоединении с целью вступления в Североатлантический союз. До 11 сентября 2001 г. все считали, что встреча в верхах в Праге станет «саммитом расширения». Во многом так и было. В статье, опубликованной несколько дней назад в газете «Уолл стрит джорнал», говорилось о том, что приглашая семь стран вступить в свою организацию «НАТО добилась величайшей победы за все пятьдесят лет своего существования, полностью ликвидировав последствия Пакта Молотова-Риббентропа и Ялтинского соглашения, которое полвека сковывало Европу». За три года до этого, когда завершался предшествующий тур расширения, Россия, все еще разъяренная в связи с кризисом в Косово, избегала любых контактов с НАТО. В отличие от этого, две недели назад министр иностранных дел РФ Иванов участвовал в заседании Совета Россия-НАТО в Праге, которое проводилось в кулуарах саммита НАТО на следующий день после направления приглашениям странам о вступлении в НАТО. В своих выступлениях на наших открытых и закрытых заседаниях он дал высокую оценку прогресса, достигнутого в работе Совета Россия-НАТО за последние шесть месяцев. А после этого сел в самолет американского президента и вылетел вместе с Президентом Бушем в Россию, которого там тепло принимал Президент Путин. Вот это настоящая революция! Уважаемые дамы и господа! В 1917 г. Ленин сказал: «Как можно в революции обойтись без смертной казни?». И в соответствии с этим большевистская революция стала одной из самых темных эпох современной европейской истории. Это был период изоляции Россия от Европы, время, когда Европа была разделена Россией. Та эпоха, наконец, закончилась. Все с нетерпением ждали этого. В XXI веке просто невозможно обеспечить нашу безопасность без России с учетом новых угроз, таких как терроризм, распространение оружия массового поражения или региональные конфликты. В мире, где усиливается глобализация, необходимо максимально возможное сотрудничество. Новые отношения между Россией и НАТО создали то, чего нам недоставало в течение почти столетия - надежный мост безопасности между Россией и ее партнерами на Западе. Однако новые отношения между Россией и НАТО дают преимущественно политическую, а не практическую выгоду. Они также служат основой для отхода России от политической и экономической изоляции прошлого века. Судьба России, с ее арсеналом ядерного оружия, 11 часовыми поясами, 150 миллионами граждан и границами, простирающимися от Кавказа и Центральной Азии до Дальнего Востока, по-прежнему остается жизненно важным вопросом для обеспечения безопасности евроатлантического сообщества. В долгосрочной перспективе ничто не принесет большей пользы для нашей общей безопасности, чем Россия, занимающая принадлежащее ей по праву место в качестве полноправного члена евроатлантического сообщества, пользующего доверием и заслуживающего его. Мы уже приступили к претворению этих замыслов в жизнь. Благодарю вас за внимание.